Из книги Е. Ш. Галимовой «Серебряная рыбина»

На картине Татьяны Юшмановой «Гуси-лебеди» – село Ворзогоры, одно из красивейших мест Русского Севера на берегу Белого моря. О живущих там поморах написала свою книгу «Серебряная рыбина» Елена Галимова.

Беседу с ней читайте здесь.

В ОТНОСЕ МОРСКОМ

«Я человек не лесной, а морской», – говорит Нина Алексеевна, наша любимая соседушка, одна из самых заядлых рыбачек в деревне – в рыбацкой деревне, поморской, где рыбаки все, за малым исключением. Насколько знает она историю своего рода, все её предки – поморы, и, глядя на неё, в этом никто не усомнится. В любую погоду – а погодушка здесь бывает ой-ой-ой какая, так что нередко и выходить из дома боязно (как-то мне дверь на улицу не сразу открыть удалось – с такой силой напирал на неё ветер) – ходит она дважды в сутки, когда начинает спадать вода, на свою тоню проверять рюжу, а часто и сети. У таких морских людей, как Нина Алексеевна, распорядок дня определяется водой – чередованием приливов и отливов. Так что и в час ночи, и в три, и в пять утра, и не только в белые летние, но и непроглядные осенние ночки, приходится спускаться к морю с высокого угора, а потом налегке ли, с полным ли туесом рыбы (хорошо, конечно, когда улов, а нести-то иной раз и не под силу, всё же Нине Алексеевне седьмой десяток уже) возвращаться в деревню.

Ей даже в относе морском довелось побывать.

О том, как поморов на льдине уносило, написано немало. У Бориса Шергина и рассказ такой есть – «В относе морском» называется: восемнадцать дней носило зверобоев-промышленников по Белому морю и Ледовитому океану. Но сейчас и зверобойного промысла нет, и рыболовецкого хозяйства в нашей деревне нет, а ловят рыбку понемногу, по чуть-чуть, себе на уху. Совсем без рыбы поморы не могут. Тем, кто запрещает им рыбу ловить, надо бы знать об этом: не могут поморы без рыбы, становятся скучными, начинают грустить и болеть. Без мяса могут и без молока вполне. А без рыбы – никак. И это не блажь какая, а суровая необходимость – требование поморских генов.

Нынешняя заграничная мода, добравшаяся и до России, – ловить рыбу, чтобы потом её отпустить, для настоящего помора просто непонятна. Странная блажь, мягко говоря. Это вроде как с жиру беситься. День может выдержать помор без рыбы, два, ну три – это уже с трудом, а на четвёртый ослабевать начнёт – рыбки подавай, хотя бы ушицу из сушняка.

Но на уху-то тоже надо наловить. А рыбка нынче худо ловится. Иной раз и в рюжу ничего не попадает – немыслимое по прежним временам дело. Да и рыбная инспекция…

А зимой и вовсе ни рюжами, ни сетями не половишь. Где-то на побережье ставят зимние рюжи под лёд, а у нас в деревне – нет. И остаётся варить уху из насушенных летом или припрятанных в морозилке запасов. Или отправляться с удочкой на подлёдный лов. На наважник.

По самому первому льду, прибрежному, когда высыпает вся деревня ловить навагу, отправились на рыбалку и Нина Алексеевна с сестрой Галиной Алексеевной. Рыбаков на льду много собралось. Пропешились – лунок надолбили пешнёй (ледобуры здесь не в чести), ловят. А дело это очень, с точки зрения настоящего рыбака, увлекательное: часами сидишь неподвижно, пеньком, глаз не сводишь с удочки. Снежком тебя засыпает, ветром-морянкой с ног сдувает – красота!

В общем, не заметили сёстры, как их льдину от берега оторвало и в море понесло. Когда спохватились, уже не перепрыгнуть было на припай, слишком широкие разводья. На оторвавшейся льдине их трое собралось. Ещё Михаил Александрович. У него нога повреждена, в колене худо гнётся, уж никак не попрыгаешь. А односельчане ловят себе, стараются, поклёвки пропустить боятся, ничего вокруг не замечают. Когда увидели наконец-то, поначалу не очень испугались: у берега мелко, много песчаных кошек и корг – отмелей; думали, посадит льдину. А её несёт и несёт. Мимо всех кошек. Вот тогда заволновались, побежали в деревню за подмогой.

Муж Нины Алексеевны, Виктор Николаевич, полетел на тракторе в соседнюю – за километр – деревню: в нашей нет ни одной лодки, а там есть. Хорошо, трактор у Виктора Николаевича всегда в порядке и всегда на ходу. Он без него – ни шагу. И за водой к колодцу на тракторе: фляги в тележку поставит и сразу на неделю воды привезёт – и в дом, и в баню. И за дровами в лес заготовлять – на тракторе. И поле пахать, и навоз возить, и бельё на озеро полоскать – Нину Алексеевну с корзинами отвезти, и в лес за грибами-ягодами, и рюжу весной ставить, а осенью убирать. И много-много чего ещё – всё, что по деревенской жизни надобится. Трактор Т-16, «шассик», с тележкой спереди, от колхоза остался; официально – «тракторное самоходное шасси», а Виктор Николаевич зовёт его Дашкой, имечко тоже от колхозных времён ведётся. Удивительно, но это женское имя идёт трактору. Когда Виктор Николаевич его произносит, сразу становится понятно, что для него это не просто требующий неустанного внимания механизм, а почти живое существо. Со своим характером. Лет железной Дашке этак пятьдесят уже, а то и больше, учитывая, что выпускать их в этом виде перестали в конце шестидесятых. А трудится исправно. И Виктор Николаевич тоже трудится – с утра до вечера, хотя и ему уже лет немало, больше, чем Дашке. Но вдвоём они – сила.

А те, кого на льдине уносило, вели себя так. Михаил Александрович помалкивал, сидя на рыболовном ящике и глядя на берег и удаляющуюся с глаз деревню. О чём думал – неизвестно. Про это он не рассказывает.

Галина Алексеевна поклонилась на все четыре стороны – по всем сторонам дети-то разъехались: кто в Мурманске, кто в Онеге, а кто и вовсе в Крыму. Всем и поклонилась. И запела песни. Голос у неё красивый, громкий.

А Нина Алексеевна молилась. Вслух. Прежде, когда я звала её в церковь, она смущалась, отвечала, что некрещёная, и не приходила. Да, видно, не зря пословица сложена: кто в море не бывал, тот Богу не маливался.

– Ты откуда молитвы-то знаешь? – удивился Михаил Александрович.

– А из журналов, – отвечает.

Нет, не только непреодолимую потребность в рыбе оставили в генетической памяти своих потомков славные поморы, но и вот это, неистребимое: перед лицом смертельной опасности поклониться на все четыре стороны, прощения попросить у всех и попрощаться со всеми, а потом песни петь и молиться…

С крутого берега трактором сдёрнули лодку и сняли рыбаков со стремительно тающей, исчезающей на глазах льдины. В том, что опасность вполне реальная была, уже никто не сомневался: ещё немного, и в воде бы оказались все трое, а в ноябре в беломорской водичке долго не продержишься. Минуты две от силы.

– Сразу-то я не могла в угор подняться, – вспоминает Нина Алексеевна. – Потряхивало. Капли пришлось пить.

Михаил Александрович потихоньку к дому направился.

А Галина Алексеевна посидела на берегу, дух перевела и пошла снова на море – ловить навагу.

Ухи-то хотелось!

ПРО МЕДВЕДЕЙ, ИЛИ НАВСТРЕЧУ ГОДУ ЭКОЛОГИИ

Про медведей всё же нужно отдельно рассказать. Потому что с каждым годом они занимают в наших разговорах и мыслях всё более заметное место и заставляют, хочешь не хочешь, корректировать многие планы и замыслы. А нынешним летом вообще творилось что-то несусветное: куда ни ступишь, куда ни глянешь – всюду либо разнообразные и многочисленные следы медвежьей жизнедеятельности, либо медведики собственными персонами.

Раньше всё-таки не каждый день встречали их и не везде. А нынче и посреди деревни то следы, то куча. А уж осенью, когда рябина – любимое медвежье лакомство – созрела, и вовсе разрезвились: шлялись везде с удалыми песнями вроде «Я пойду, пойду погуляю, красную рябину заломаю…» и заламывали все рябинки подряд. Целые засеки, точнее, завалы на дорогах и тропинках возле деревни громоздили – не пройти, не проехать. Нам с Александром Васильевичем, когда мы отправились на машине на мох за клюквой, пришлось рябиновые ветки и даже целые стволы, наваленные поперёк дорожки, убирать, топором путь прорубать в этом буреломе.

И главное – очень уж по-хозяйски медведи себя ведут, будто везде они хозяева: и на берегу, и в деревне, не только у себя в лесу. А люди так, мелкие помехи. Если докучать будут, можно и устранить. Иной раз вроде как уже и угрожать начинают. Во всяком случае, один весьма габаритный медведь шёл след в след за охотником, который с заряженным дробью ружьём – на боровую дичь ходил охотиться – возвращался в деревню, и преследовал того чуть ли не до околицы.

Раньше каждая встреча с медведем запоминалась, о них рассказывалось, Лина Григорьевна одну такую историю даже и в стихах запечатлела и назвала её «Рыбацкая быль». Начинается стихотворение так:

Пошёл мужик на рюжу,
за два километра,
Стояла ночь осенняя,
хоть глаз коли…

Александр Васильевич эту историю и от самого рыбака слышал. Дело было так. Рюжа стояла у этого рыбака, Владимира Константиновича, довольно далеко от берега, в корге. Идёт он, идёт по куйвоте (куйвота – прибрежная часть морского дна, которая обнажается при отливе и уходит под воду во время прилива. – Е. Г.) и вдруг слышит: впереди кто-то топает и чихает.

– Эй, мужик, – крикнул Владимир Константинович, – погоди, вместе пойдём, вместе-то веселее.

Не дождавшись ответа, Владимир Константинович посветил фонариком в ту сторону, откуда доносились звуки. И опешил: совсем рядом с ним стоял, поднявшись на задние лапы и сверкая красными глазами огромный (ну конечно, огромный, какой ещё может встретиться одинокому путнику ночью на море!) медведь.

От неожиданности рыбак и баул уронил. Тот упал с грохотом, а медведь – тоже от неожиданности – со всего размаха шлёпнулся в няшу: оступился в ямку, полную тины и ила, и забарахтался там.

А потом уже Лина Григорьевна рассказала в своём стихотворении, как её, возвращающуюся со своего перемёта домой, – уже рассветать начинало – догнал на берегу человек, очень обрадовавшийся встрече и выглядевший, мягко говоря, несколько взволнованным. Его знобило, и он, рассказав, что встретил то ли снежного человека, то ли всё же медведя, повторял: «Пока жив – в коргу ни ногой!»

…Но, конечно, Владимир Константинович и спустя много лет продолжает ставить, правда, не рюжу, а сети, и не так далеко от берега, но по-прежнему далековато от деревни.

А рассказы про встречи с медведями внимание нашей деревенской аудитории уже не привлекают – обыденщина. Разве что сам человек, столкнувшийся с топтыгиным, говорит об этом несколько взволнованно. Любовь Ивановна, например, после того как на неё, идущую по тропинке, из куста высунулась посмотреть: кто же это в моих угодьях гуляет? – круглая морда, описывала эту морду («красивая!») довольно эмоционально. Ещё бы – тут уж буквально нос к носу встретились? Но та же Любовь Ивановна спустя несколько дней, когда мы собирали бруснику, спросила у нас с Ниной Алексеевной уже почти равнодушно: «Медведя видели? В вашу сторону побежал». Нина Алексеевна ответила, тоже спокойно: «То-то я чую – запахло. Мимо проходил, значит».

Михаил, тот вообще в течение нескольких дней подряд собирал бруснику вместе с медведями. Говорит, мол, судя по размерам, с разными. И медвежонок крутился неподалёку, и особи покрупнее.

Конечно, такое тесное сосуществование нормальному самочувствию людей не очень способствует. Моему точно нет. У нас здесь, конечно, удивительно красиво и вообще очень хорошо. Но всё же не рай до грехопадения. Звери – вполне себе звери, со всеми вытекающими…

Поэтому приходится меры всякие принимать. Вооружаться до зубов. Настоящие ружья у единиц есть, да и не будешь всё время с ружьём ходить – и за водой на родник, и на море. Поэтому вооружаемся фальшфейерами и всякой новогодней пиротехникой. Особой популярностью пользуются петарды «корсар» – любимые хлопушки мелкого городского хулиганья.

У меня с собой всегда свисток – настоящий, судейский. Свистнешь – уши закладывает у всех окрест. Очень надеюсь, что медведь убежит от такого свиста. Но гулять даже и со свистком боюсь. Теперь только вспоминаю, как ещё несколько лет назад, совсем недавно, спокойно ходила одна за пять-шесть километров, а то и дальше: то землянику собирала, то чернику или грибочки. Очень люблю одна ходить. Точнее, любила…

Похоже, один Михаил-Миша безоружным ходит. И даже тёмными осенними ночами на море, на сетки идёт привычным маршрутом, не зажигая фонаря, чаще всего – в одиночестве. Остальные стараются по двое или по трое ходить. И с яркими фонариками.

– Какие-то мы стали очень шумные по ночам, – прокомментировал громогласные разговоры и покрикивания своих попутчиков Михаил Александрович. – Раньше как-то тише на тоню шли.

…И не только медведи в этом году особенно активизировались. Похоже, природный мир, в своих могучих объятиях держащий нашу маленькую деревню, каким-то образом прознал, что следующий год объявлен Годом экологии, и начал что-то вроде движения под лозунгом «Встретим наш год новыми достижениями!». И погода показала, на что способен наш климат: всего было в изобилии – и мороза, и снега, и солнца, и жары, и дождей, и штормов, и ветров. Весна и лето были тёплыми и влажными. Насекомым и пресмыкающимся понравилось. Никогда ещё столько разных малознакомых жуков, гусениц, личинок и бабочек не летало и не ползало окрест. Пуще всего – по огородам, цветникам и картофельным полям. Сжирали всё подчистую. А комары, коих вообще-то здесь, у моря, бывает в сравнении с другими местами нашего благословенного края немного, решили устроить внеурочный и очень массовый вылет аж в августе. И дали же они нам жару! Как сказал один острослов из соседней деревни: «Дверь открываешь, а комары тебя за уши наружу вытягивают». Из дома и вправду выходить было затруднительно. Причём кусали эти комары даже под проливным дождём и летели, не звеня, беззвучно, сами – как дождь. Били в лицо, как дождевые капли.

О змеях, которых по весне и в начале лета много понавыползало, Лина Григорьевна в газете прочитала: убивать нельзя, штраф три тысячи. Про то, как и кто будет тяпнутым гадюкой жителям медицинскую помощь оказывать, если нет в деревне фельдшера, в газете написано не было. Ползите, гадики, навстречу Году экологии!

Стали мы за собой замечать: с каждым годом нам всё больше и больше нравится зима. Медведи спят. Гадюк и клещей нет. Разве что волки…

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

5 комментариев

  1. Читатель:

    Можно говорить и писать, если способности есть, самое лучшее, но какой толк это делать, если сам о душе своей не заботишься?

  2. Гость:

    Говорит и пишет одно, а делает другое. Нехорошо-с.

  3. Сестра Александра:

    Спасибо,Елена Шамильевна!

  4. Татьяна Венкова:

    Спасибо,Елена Шамильевна!

  5. Татьяна Венкова:

    Вот почему зима всем нравится!

Добавить комментарий