Если бы можно было ненадолго перенестись в прошлое и побывать, где душе захочется, то моей душе хотелось бы очутиться на Рождество в какой-нибудь небольшой церковке Русского Севера, веке этак в восемнадцатом… Скрипит снег под валенками прихожан, спешащих в храм на службу, – и ты с ними. Вот она, церковь – шатровая, а может, клетская, с тесовой кровлей и деревянным простым крестом на луковке; в низком маленьком окошке – тёплый свет от свечей. Холодно, должно быть, внутри – храм-то довольно высок, протопить сложно в такой мороз. Заходишь – а там на удивление тепло! От свечей? Или прихожане успели надышать? Вряд ли. Подымаешь голову – и взгляд твой не уходит ввысь, в зябкую темноту купола, а упирается… в синее «небо», усеянное золотыми звёздами. Оно совсем близко, метрах в трёх, как потолок в обычной современной квартире.

ФОТО: «Небеса» часовни в селе Лядины Архангельской области

Красота-то какая! В центре, в круге – Господь Иисус Христос, а от круга, будто лучи от солнца, тянутся балки, и между ними всё заткано росписью. Жарко горят алые с золотом крылья серафимов, кадила словно бы покачиваются в смуглых ручках Архангелов… И как это живописец так написал фигуры, что они будто тихонько движутся по кругу! А, вот в чём секрет: они чуть повёрнуты в одну сторону, оттого и кажется, будто охвачены общим, едва уловимым движением.

Ангелы на «небе» Успенской церкви в Кондопоге, Карелия

Ангел на «небе» Успенской церкви в Кондопоге

Каждая грань «неба» слегка наклонена

Надо сказать, сами «небеса», как называется этот чудесный расписной потолок, тоже один из секретов деревянного северного храма. Низко он был расположен, прежде всего, чтоб в зимнюю пору сберечь тепло. Ведь если церковь имела метров 15-20 высоты, то, не будь «неба», обогревать пришлось бы всё это пространство – это сколько дров бы уходило! А с «небесами» помещение церкви, где шли службы, становилось равным по размеру обычной избе. И при этом не было ощущения, что потолок нависает, давит. Наоборот, казалось, что «небо» высокое, как купол со сводами, – до того совершенна была композиция росписи.
Да и яркий голубой цвет граней зрительно приподнимал потолок.

А быть может, повезло бы мне там, в прошлом, повстречаться с плотником этой самой церкви – днём, чтобы всё хорошенько рассмотреть, – и из первых уст услышать то, что сегодня мы можем прочесть в статьях по деревянному зодчеству…

– Вон, видишь ли? – сказал бы мастер, щурясь от яркого солнца и показывая на нижние мощные брёвна. – Кондовая сосна на нижние венцы идёт. Прочная самая, плотная. Даже топора не сразу слушается!

– А что, пилы вы не используете? Пилой-то проще, – заметила бы я.

Плотник поглядел бы на меня своими голубыми глазами с явным сожалением.

– Думаешь, матушка, мы люди тёмные, с пилами не знакомые? Мы с ней, зубастой, ещё в шестнадцатом столетии познакомились. Но, скажу я тебе, пила против топора – ничто! Топором бревно обрубаешь – древесина ещё больше уплотняется под ударами. А пила что? – пилит-режет, и дерево рыхлым становится, влагу начинает тянуть. Оттого и загнивает. А чешую на куполе тоже пилой прикажешь выпиливать? Топориком-то раз-два из мягонькой осинки – и готово!

А ещё бы я обязательно спросила, как это они в восемнадцатом веке добиваются такого красивого нежно-серебристого оттенка кровли и луковки. Может, знают секрет краски серебрянки или пропитывают чем? На это мастер, огладив светлую бороду, сказал бы:

– Дерево знать надо! На кровлю осина идёт. В руках послушная, мягкая, а как ляжет на кровле – другой становится. Дождь её поливает, снежок покрывает – ей сие только на пользу, крепче да прочнее делается. А пройдёт лето, другое, третье – вот тогда и станут чешуйки серебристыми, как рыбки из нашего озера…

А ещё бы я с удовольствием другого мастера послушала, только на этот раз без усов и бороды. Не потому, что по указу царя Петра сбрил бороду (да и не мог бы он этого сделать, живя в конце XIX века), а потому, что от роду ему было всего семнадцать. Вообще на «небесах» не принято было указывать имя иконописца. И известно лишь одно «небо», где автор подписался. Это потолочное перекрытие в часовне Николая Чудотворца в деревне Усть-Поча: «Писаны сии небеса въ 1881 году живописцомъ Федоромъ Захаровым Iокомъ урожденцомъ Олонецкой губернии Каргопольского уезда Мишковской волости деревни Большого Конева. Отроду 17 летъ».

«Небо» в действующей часовне в деревне Усть-Поча, расписанное 17-летним мастером

Фигура 17-летнего мастера Фёдора Иока очень загадочна, и был это, видно, одарённый юноша – как говорят в таких случаях, Господь в макушку поцеловал. Ведь «небо», расписанное им, исследователи называют одним из самых сложных и уникальных по иконографии «небес» Кенозерья. Вместо традиционного Распятия написан святитель Николай, а внизу каждой грани (как назывались сектора «небес») – сцены из его жития в 17 клеймах. Написать «небо» с семнадцатью клеймами – сложная работа для столь юного художника. Но он назвал себя «живописцом», и это было не пустое слово: как правило, в цех, который объединял живописцев, поступали только мастера, имевшие школу и опыт живописных работ, а также хорошие рекомендации.

– А что ж, и имел! – так и слышу я высокий, по-юношески гонористый голос. – Я ведь три года обучался живописному мастерству в самом Петербурге, занимался художеством в Эрмитаже. Ну а на родине, в Каргопольском уезде, стал храмы расписывать годов с пятнадцати. Нашим онежским крестьянам нравилось, от заказов, не сочтите за нескромность, отбою не было!..

Он прожил долгую жизнь, этот Фёдор Иок. Скончался в 1922-м – совсем в другой России, где только что прошла Гражданская война и с колоколен храмов русские люди поливали друг друга пулемётным огнём: то белые красных, то красные – белых.

Прокатились железным колесом по Русскому Северу несколько войн, а деревянные храмы всё стояли, хоть и зарастая всё больше травой и берёзками, но словно на что-то надеясь. Настали мирные времена, и запустение только усилилось. Церкви как будто поняли, что никому они не нужны, и поникли серебристыми своими главами. И от дождя и снега уже не крепла их кровля, а почему-то слабела, хоть и была в своё время топором срублена. И теперь мы можем по пальцам пересчитать уцелевшие жемчужины северного деревянного зодчества. Конечно, многие удалось спасти, перевезя их в места, где о них заботятся, – такой своеобразный «дом престарелых храмов»… В Кижах, в Кенозерском национальном парке, в Каргополе можно ещё полюбоваться на чудесные «небеса». Правда, многие из них живут теперь тихой жизнью музейных экспонатов, потому что их родных часовен и церковок давно нет на свете.

Роспись «неба» часовни архангела Михаила из деревни Леликозеро,­ перевезённой в Кижи

Небеса, Силы Небесные спасают нас, людей. Но и люди могут спасать «небеса». Чудом уцелевшие, спасённые и отреставрированные, они находятся в собраниях музеев Архангельской области. Но иногда и специалистам-реставраторам боязно подступиться к этой обветшавшей красоте, чтобы не порушить её окончательно. А находятся более решительные люди – и действуют. Вот какая история, например, получилась с «небом» из церкви Святителя Николая в деревне Ловзанга. В течение десяти лет реставраторы не знали, как приступить к его демонтажу. И вдруг за одну ночь эту задачу за них решили те, кто собирался продать шедевры церковной росписи за пределы Архангельской области. Их грузовик был задержан на границе региона, и благодаря сотрудникам милиции «небеса» из Никольской церкви попали в каргопольский музей.

Слава Богу, сегодня ещё есть люди, которые готовы пожертвовать многим, чтобы помочь спасти то, что спасти ещё не поздно. Они делают это так, как считают нужным. Одни, как англичанин Ричард Дейвис, пускаются в путь и запечатлевают на фотоплёнку все храмы, которые встречаются, чтобы хотя бы в фотоальбоме они сохранились.

фото Ричарда Дэйвиса

Другие, как пенсионеры из недавней нашумевшей истории, обшивают вконец обветшавшую церковку пластиком. Третьи, как ребята-волонтёры, приезжают летом потрудиться…

А лет восемь назад в Карелии произошло совершенно необычное событие: в заброшенную деревеньку Колодозеро из Москвы и Петербурга съехались молодые иконописцы, чтобы расписать новую церковь в старинном шатровом стиле, выстроенную местным батюшкой отцом Аркадием Шлыковым. Постояв в этом храме на Рождественской службе, дали друг другу обещание летом бросить все дела и вырваться на неделю в Колодозеро. И обещание своё сдержали. Написали голубое «небо», рассыпали по нему золотые звёзды, и Архангелы с прекрасными и строгими ликами окружили Спасителя…

Молодые иконописцы расписывают небо в новом храме в Карелии

А в центре будет Господь Вседержитель

Отец Аркадий трудился наравне с художниками, только по плотницкой части, и всю неделю его волосы и борода были в стружке. А когда иконописцы уехали в свои большие города, батюшка продолжил служить в обновлённом храме, и теперь с «неба» смотрел на него Христос и сияли звёзды. И стало так тепло от близости «неба»…

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска