Собиратель словесного золота

22 ноября 1801 года родился Владимир Иванович Даль

Жизнь иных людей широка, как море. Даже трудно поверить, что в один недолгий человеческий век может столько всего уместиться. Вот и с Владимиром Ивановичем Далем так. Все знают его главный труд, которому было отдано 53 года жизни, – «Толковый словарь живого великорусского языка». Многим знаком и портрет Даля, где он, седобородый старец с иконописным ликом, сидит в кожаном кресле. Кажется, будто всю жизнь этот человек так и просидел в кабинетной тиши, трудясь над своим детищем. Ведь чтобы составить словарь, в котором более 200 тысяч слов и 30 тысяч пословиц, нельзя было отвлекаться ни на что другое.

Рисунок Ольги Громовой из книги Александра Ткаченко «Владимир Даль»

Но Даль всё-таки «отвлекался». Он успел послужить морским офицером, стать хорошим хирургом, побывать на войне, сочинить множество сказок, подружиться с Пушкиным, изучить в совершенстве 12 языков, научиться делать изящные вещицы из стекла… За что он ни брался, всё получалось блестяще – так говорили современники. Даже обе руки у Даля были «равноправными», одинаково хорошо делали любую работу.

Все свои знания и умения он, датчанин по крови, посвятил России, которую любил всей душой. Как и Пушкину, Далю посчастливилось иметь в детстве няню, которая знала великое множество сказок и песен. Да и отец его был добрым примером для сына. Датский аристократ Иоганн Христиан Даль, знаток редких языков, был выписан в Россию императрицей Екатериной II как придворный библиотекарь, но решительно изменил свой жизненный путь, переехав из Петербурга в тихий Луганск и став врачом Иваном Матвеевичем. Его пациентами были заводские рабочие, о которых он сильно тужил – что так тяжко работают и бедно живут. Даже построил для них первую в Луганске больницу. Сердечное отношение отца к простым труженикам научило Владимира и самого так к ним относиться. Для того времени это было редкостью: в высшем обществе было принято разговаривать по-французски да по-немецки, а своих «лапотников» что слушать?

А он слушал. В 18 лет записал первое слово для будущего «Словаря». Владимир услышал его от ямщика, когда ехал к месту службы, только что окончив морской корпус. Путь предстоял дальний, а морозы в марте по вечерам крепкие. Видит ямщик, что барин совсем озяб в своей шинельке, и утешил его, показав на небо: «Замолаживает!» «Что это ты сейчас сказал, братец?» – живо откликнулся молодой голос. «Замолаживает, говорю, – ответил мужичок. – Небо затягивает тучами – стало быть, скоро потеплеет». Окоченевшими от мороза руками мичман достал бумагу с карандашом и написал: «Замолаживать – иначе пасмурнеть – в Новгородской губернии значит заволакиваться тучами, говоря о небе, клониться к ненастью…»

Обложка книги Александра Ткаченко «Владимир Даль», рис. Ольги Громовой

Было это в 1819 году. А через десять лет, когда Даль – уже в качестве военврача – был на войне с турками, записей накопилось столько, что переносить их уже не было возможности и командование выделило ему верблюда! Однажды этого верблюда, нагруженного словами, захватили турки. Бедный Даль словно осиротел. К счастью, наши доблестные казаки спустя 11 дней вернули владельцу гужевой транспорт вместе с бесценным грузом.

Далю самому тоже как-то раз пришлось проявить находчивость в бою. Было это уже на другой войне, с поляками. Враг окружил целый корпус наших пехотинцев, прижал к берегу реки Вислы, вот-вот нагрянет и перебьёт всех. Что делать? И тут Даль предложил инженерное решение: вскоре под его руководством был сооружён мост из бочек и досок, связанных меж собой канатами. Наши благополучно перебрались на другой берег реки, избежав гибели. За это Владимир Иванович заслужил и «кнут», и «пряник»: от командования получил он выговор – негоже военному лекарю командовать пехотой; зато царь пожаловал находчивому врачу орден Святого Владимира, усыпанный бриллиантами.

Но для Даля истинным блиллиантом было образное народное слово. Кстати, именно в армии, годами находясь среди солдат, собранных со всей матушки России, он пополнял запасы своих словесных сокровищ. Посадит рядом с собой солдатика и давай пытать, как у них в Костроме или в Рязани рыбу ловят, как дома строят, как друг друга ласково называют, а как бранят. И таким знатоком народных говоров стал, что по нескольким словам определял, из каких мест человек родом. Раз случилась такая забавная история. Спрашивает Даль у незнакомого монаха на улице: «Какого монастыря, батюшка?» «Соловецкого, родненький», – отвечает монах. Даль узнал в монахе выходца из ярославских мест, где любимое слово – «родненький», «родименький». И говорит: «Из Ярославской губернии?» Монах отчего-то испугался и стал оправдываться: «Нету-ти, родненький, тамо-ти в Соловецком живу». «Из Ростовского уезда Ярославской губернии!» – радостно воскликнул Владимир Иванович. А монах вдруг повалился ему в ноги с криком: «Не погубите!» Оказалось, вовсе не монах это был, а беглый солдат.

И напоследок – ещё одна дорогая для русского сердца подробность. На создание «Словаря живого великорусского языка» Даля вдохновил Пушкин, сам влюблённый в народное слово. Их связывала дружба, и Даль был рядом с поэтом в его последние дни, пытаясь, как врач, облегчить его страдания, поражаясь его мужеству. Незадолго до кончины Пушкин снял с руки своей перстень с изумрудом и передал Владимиру Ивановичу – как благословение писать. Этот подарок Даль носил до конца дней, с перстнем Пушкина и закончил свой «Словарь живого великорусского языка», в котором, как в волшебном зеркале, отразилась вся картина жизни нашего народа.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий