Няня Вера

Галина Алексеевна Громова – помощник настоятеля Спасо-Преображенского храма Солигалича по социальной работе. Двери учительской приходского духовно-просветительского центра практически не закрываются – детишки снуют по коридору туда-сюда, постоянно заглядывают со своими вопросами. Большая семья в большом доме.

Галина Алексеевна Громова

– Хорошо детишкам, они с Богом. А я к вере по-настоящему пришла только в зрелом возрасте, – говорит Галина Алексеевна. – Хотя с младенчества от своей няни Веры слышала истории из Священного Писания.

– Вас няня воспитывала? – переспрашиваю собеседницу.

– Да, пришлось маме нанять. Она вышла замуж за вдовца, троих маленьких детей приняла, да нас у неё трое. Вот и пригласили бабу Веру. Ей было 86 лет, но бодрая такая старушка. В нашей семье верующих не было, поэтому открыто не молилась, однако, используя своё положение на кухне возле русской печи, няня склоняла всю семью соблюдать Великий пост. Ко времени её появления у нас уже плохо видела, и нам категорически было запрещено переставлять кухонную утварь с места на место. Няня что где лежит находила на ощупь. Готовила она вкусно и разнообразно: постные супы, крупеники, пирожки картофельные, с капустой и многое другое. Пока шёл Великий пост, успевала по утрам раньше всех собрать яйца в курятнике и спрятать в свой сундучок под ключ. Мы пытались её опередить или выпросить, чтобы хоть одно яичко дала, но она была непреклонна. С улыбкой говорила, что всему своё время. Я у няни была на особом счету, и для меня у неё всегда была припрятана печенюшка. Жалко, что лишь до пяти лет меня воспитывала, потом её забрали родственники. Царствие ей Небесное.

– Может, она и крестила вас тайно?

– Мама работала учительницей, и если бы нас окрестили, её могли выгнать с работы. Да и далеко мы от церкви жили. Так что крестились мы с братом и сестрой, будучи взрослыми. Уже когда я начала ходить в храм, мама открыла тайну. Оказывается, мой прадед, Михаил Александрович Успенский, скончавшийся в 1917 году, служил дьяконом. Он окончил Галичское духовное училище в звании учителя и в 1894 году занял в церкви отцовское место псаломщика. В 1911 году его перевели в Верхний Березовец Солигаличского уезда. По рассказам матери, перевод был сделан ради того, чтобы укрепить материальное положение многодетной семьи – семеро детей у них было.

Родителей моей матери взялись раскулачивать, и они бежали из Чухломского района в Солигаличский, чтобы моего деда Николая в очередной раз не посадили за отказ вступать в колхоз. В то очень неспокойное время миграция населения была сильной, люди бросали всё нажитое и переезжали – на новом месте никто не спрашивал про социальное положение. В колхозы не вступали принципиально ни мой дед по материнской линии, ни дед по отцовской. Как говорит моя мама, Любовь Николаевна Комиссарова, 90-летие которой мы отметили в этом году, тех, кто не вступал в колхоз, облагали особыми налогами и отбирали всё, что приглянется. Так, у дедушки пытались отнять быка. Он не отдавал не из-за жадности, а из принципа. Считал, что заработанное нельзя отдавать лодырям, это их только развращает. И принял гонения за свои убеждения.

«Ухаживай за мной»

– Когда я узнала, что мой прадед церковнослужитель, – продолжает Галина Алексеевна, – меня очень сильно потянуло в храм. Не ожидала я такого. А потом чудесным образом Господь призвал меня на социальную работу.

– Как это случилось?

– Шёл 1992 год, я тогда сидела в декрете с третьим ребёнком. А одна пожилая бабушка стала ходить за мной неотступно, прося: «Ухаживай за мной». Я ей говорю: «Да чего ты ко мне привязалась?! Иди в сельсовет, там и проси, чтобы за тобой ухаживали». Гордыня из меня так и пёрла. А она опять: «Нет, я хочу, чтобы ты за мной ухаживала». Я снова её в сельсовет отсылаю. А потом как-то увидела из окна своей квартиры, как она за водичкой на колонку с трёхлитровым бидоном идёт, и сердце моё ёкнуло. Выбежала я, схватила вёдра. С того времени и стала к этой бабушке каждый день заходить – то одно сделаю, то другое. А она не отступает: «А чего ты за мной бесплатно ухаживаешь? Оформись официально, плата пойдёт».

Я отправилась в социальную службу, а там мне предложили помогать ещё одной старушке. Оказалось, что больше всего та нуждалась в общении с живым человеком. И ещё вопрос, кто за кем ухаживал. Когда я была занята, она приходила к нам домой и водилась с моей маленькой дочкой. Да ещё вдобавок меня церковнославянскому языку обучила.

Потом я стала работать специалистом по социальному обслуживанию сразу в двух сельсоветах. Под моим началом, по мере того как служба развивалась, начали работать уже пять соцработников, а на уходе у нас состояло более 30 бабушек. Одну из них звали Вера Михайловна. Как сейчас вижу, сидит она за большим столом, а напротив, в углу, висит старинная икона Воздвижения Креста Господня… Иногда я приходила к ней больная и уходила почти здоровая.

Однажды Вера Михайловна попросила меня дать обещание, что не отправлю её в дом престарелых. Я пообещала и попросила молиться за меня, даже после того, как она перейдёт в другой мир. Такой был у нас уговор: молиться друг за друга, что бы ни случилось. Вот только как её спасти от дома престарелых? А дело шло к этому, я мучилась, ведь слово дала. Но обошлось. Веру Михайловну взяла перед смертью к себе её сестра. С моей помощью она переселилась к ней. К сожалению, сразу же слегла. Перед кончиной пособоровалась – единственная бабушка, которая удостоилась этого на моём большом участке.

В силу её молитв я верила и верю. Она всю жизнь девой прожила, и была в ней какая-то лёгкость и радость. И поныне чувствую незримую связь с ней. Однажды, видимо в утешение, приснился сон: лестница, ведущая в небо, а невысоко от земли на одной из ступенек стоит батюшка Александр, и мне нужно к нему подняться под благословение. Но едва я ступила на ступеньку, как на меня накинулись чудовища. А ведь я только с виду боевая, на самом деле трусиха. Встаю на вторую ступеньку и страха терплю ещё больше, воля парализована, дальше двигаться не могу. Но смотрю вверх, а там, в небе, стоит Вера Михайловна, вся в блистающих одеждах. «Иди, не бойся, – говорит, – они тебя не тронут». Третья ступенька. Твари опять на меня набрасываются, и я съёживаюсь от страха. «Да иди, не бойся», – слышу сверху. Чудовища нависают надо мной, но, удивительно, не могут ничего мне сделать… Знать, выполнила Вера Михайловна своё обещание, молится за меня.

«Простой» выбор

– А вы знаете, – обращается ко мне Галина Алексеевна, – первый священник, который вошёл ко мне в дом, и которому я поверила, был Патриарх Кирилл. Через него началось моё воцерковление в 90-е годы.

– Это как? Он что, во время визита в Кострому к вам домой приходил?

– Нет же, через передачи «Слово пастыря», которые он ведёт на телевидении. В них он ответил на многие вопросы, которые меня мучили в то время. Бывало, бежишь с подойником или с кастрюлей, но видишь – владыка выступает, останавливаешься, слушаешь. И до сих пор я благодарна ему за это.

Работая с пожилыми людьми, я открыла, что разговор о болезнях меня сильно выматывает, поэтому научилась переводить его на другое. Бабушки с удовольствием вспоминали о своей жизни. В один прекрасный момент я стала записывать воспоминания: и про куколок, которыми они играли в детстве, и про народные танцы. Увлеклась краеведением. А потом вот что случилось. Мои подопечные верующие старушки попросили меня подыскать им помощников для работы в Никольском храме села Верховье, а потом и саму уговорили приходить на службы. В конце концов староста храма, за которой я ухаживала, сославшись на свою немощь, передала мне свои полномочия.

Когда наша семья переехала в Солигалич, я стала работать председателем районной избирательной комиссии. Работа плохо оплачиваемая, да ещё и нервная, потому-то и взяли на неё меня, деревенскую женщину, в надежде, что сдюжу. А мне и деваться было некуда: четверо детей, у мужа заработки невелики. В деревне-то вообще зарплату не платили. Чувствовала я себя, словно та лягушка, которую бросили в крынку с молоком. Чтобы не утонуть, отчаянно бултыхалась, пока молоко не сбила в масло.

А потом Господь вынул меня из этой «крынки». Обстоятельства заставили уйти из комиссии, а на другую работу устроиться почему-то не получалось, хотя имела среднее бухгалтерское образование и высшее юридическое. Видно, Господь вёл меня туда, куда нужно. При Свято-Тихоновском институте прошла я курсы «Социального менеджмента», и первым моим дипломным проектом стал Центр для детей и взрослых «Солоница» (о нём наша газета рассказывала в № 753 – «Соль и радование», апрель 2016 г.). Так я стала помощником настоятеля по социальной работе.

– Начинали вы с заботы о стариках, а теперь работаете и с детьми. С ними сложнее? – спрашиваю соцработника.

– Наверное, всё же легче. Они открыты всему, а взрослые уже отягощены своими проблемами. Например, зависимостью от алкоголя – ох как трудно это победить! Но пытаемся.

Молебен перед иконой «Неупиваемая Чаша»

Я закончила синодальные курсы по трезвенничеству и работаю в этом направлении в группе «Трезвение». Но это не значит, что с детьми всё гладко. Однажды к нам в храм пришёл обгорелый ребёнок. На реке его ребята облили бензином и подожгли. Мальчик хоть и сильно пострадал, но смог дойти до церкви. Хорошо, что тут оказался батюшка с машиной. Он сразу же отвёз ребёнка в больницу, где ему смогли помочь.

– А что случилось? Дети поссорились?

– Со скуки. У них из-за компьютерных игр исчезло понимание, что можно делать, а что нельзя. Этот случай утвердил нас в мысли, что не всё в порядке с детьми. По телевизору смотрят сейчас такие программы, которые воспитывают жестокость. Это надо исправлять.

– Как?

– Помимо кружковой работы в центре, мы организовываем детские крестные ходы и паломнические поездки по святым местам. Многое даёт детям воспитание любви к родине, знание своей истории, своих предков.

Особая ложка

По инициативе Галины Алексеевны была подготовлена экспозиция семейных реликвий фронтовых лет, которая называется «Поклонимся великим тем годам». Там собраны вещи отцов и дедов прихожан Спасо-Преображенского храма времён Великой Отечественной: полевые ложки, иконки, гимнастёрка, бинокль и другие, а также фото, письма и документы защитников Родины, принесённые взрослыми и детьми из семейных архивов. Часть экспозиции посвящена родным самой Галины Алексеевны.

– Вот эта маленькая потёртая иконка преподобного Феодосия Тотемского, – рассказывает она, – принадлежала дяде моего мужа, Александру Михайловичу Белову. Мать его благословила этим образком при отправке на фронт, и Александр Михайлович через всю войну пронёс его в нагрудном кармане гимнастёрки. Хотя служил на передовой, в разведке, за всю войну он получил только одну контузию. Вернулся домой старшим лейтенантом, а эту иконку потом всю оставшуюся жизнь берёг как самую дорогую святыню. Был уверен, что выжил благодаря молитвам своей матери и преподобного Феодосия Тотемского.

– Получается, он верующим человеком был? – спрашиваю Галину Алексеевну.

– Так на фронте сильно-то неверующих не было. Мой отец, Алексей Михайлович Комиссаров, тоже воевал в разведке, был коммунистом. Когда защищал Севастополь, лицом к лицу столкнулись два отряда – советские и немецкие разведчики. Два офицера, русский и немецкий, стреляли друг в друга в упор. Отец не знал, убил ли он немца, но сам получил сквозное ранение в лёгкое. Его вместе с остальными ранеными вывозили на пароходе «Абхазия», и когда пароход попал под налёт немецких самолётов, раненые не то что молились, а буквально кричали, умоляя Бога спасти их. Все тогда остались живы. А вот следующий рейс стал для «Абхазии» последним – самолёты его всё-таки накрыли. Я задавала отцу такой вопрос: молились ли коммунисты на войне? И он сказал, что, когда начинается бомбёжка, рука сама кресты кладёт.

– Вот папина гимнастёрка, в которой он воевал, – показывает реликвии Галина Алексеевна, – и его награды: орден Красной Звезды, орден Отечественной войны, медали за оборону Киева и Севастополя. А это ложка принадлежала отцу моего свёкра. После женитьбы я стала жить в доме родителей моего мужа, и когда накрывала на стол, мне было велено подавать свёкру только эту ложку. Я поинтересовалась у родных, почему так. И мне объяснили, что отец свёкра пришёл с фронта раненый и принёс эту ложку. Пожил он после этого совсем немного, а сын в память об отце всю жизнь хранил эту ложку и ел только ею.

Пострадать за Христа

В паломнических экспедициях по родному краю Галина Алексеевна рассказывает детям не только об истории, но и об угодниках Божиих, которыми прославилась Солигаличская земля. Особое отношение у неё к новомученикам.

Паломничество с детьми по святым местам Солигаличского района

– Они для нас – пример и утешение, – рассказывает она. – Как-то попала я в очень непростую жизненную ситуацию. Одна женщина обвинила меня в том, чего я не делала, и многие мои близкие ей поверили, стали избегать меня, шушукаться за спиной. Я не знала, как с достоинством выйти из этого. Тогда в отчаянии пошла на кладбище, на могилу новомучеников, встала перед крестом на колени и слёзно своими словами рассказала им обо всём, взмолившись: «Помогите мне Христа ради!» Буквально через три дня напасть стала разрешаться: наветы, которые на меня были возведены, рассыпались. Думала я, что с человеком, из-за которого всё началось, мы никогда в жизни больше не будем разговаривать. Но примирились – как раз в день памяти новомучеников. Тогда на праздник в Солигалич приехал владыка, на службу народу собралось так много, что нас с моей обидчицей буквально прижало друг к другу. Мы попросили за всё прощения друг у друга, потом обнялись. И это благодаря молитвам новомучеников.

Один из них, протоиерей Иосиф Смирнов, входил в Общество попечения народной трезвости Солигалича. Надо сказать, трезвенническому движению на Солигаличской земле полтора с лишним столетия. В конце XIX века священники читали такие сильные противоалкогольные проповеди, что горожане стали строго придерживаться трезвой жизни. Купцы из-за этого терпели убытки, даже написали жалобу на галичских, чухломских и солигаличских пастырей.

Протоиерей Иосиф очень много помогал людям бедным, детям-сиротам, поскольку сам рано остался сиротой. У него родилось восемь детей, но любви его хватило и на чужих деток. Был очень деятельным священником: помимо того что служил в соборе, он духовно окормлял арестантов, преподавал в церковной приходской школе, состоял законоучителем Солигаличского реального училища, исполнял обязанности благочинного, даже был избран депутатом. Когда возникла угроза разорения Феодоровского монастыря, то одним из первых встал на его защиту, приняв мученический венец.

Не правда ли, поучительная история жизни? Детям-сиротам, которые остались без родителей, важно знать, что они не одни, что Господь их не оставит Своим попечением и что святые мученики тоже молятся за них.

* * *

Часто на занятия в свой центр Галина Алексеевна приходит с восьмилетним мальчиком, которого воспитывает.

– Этот мальчик ваш сын? – удивляюсь я.

– Внук. Мои-то четверо детей уже выросли. Но так получилось, что сноха тяжело заболела, и когда она была при смерти, мы с мужем забрали внука к себе на воспитание.

С мужем мы вместе живём 36 лет. Всякое было, дело до развода доходило. Но когда я собралась с ним разводиться, он попросил простить его и не уходить. Тогда я выдвинула условие – мы пойдём вместе в храм, он исповедуется и причастится. Муж всё это выполнил, потом мы обвенчались в нашем Никольском храме села Верховье, и после этого наша совместная жизнь с Божьей помощью начала налаживаться. Стали больше жалеть друг друга и слушать. Когда в очередной раз, уже после венчания, мы поссорились и я ушла к матери, совесть не давала мне покоя. Я поняла, что на этот раз сама виновата, и вернулась домой.

Галина Алексеевна много лет занимается социальным служением, помогая другим людям. И говорит: «С чужими людьми проще. А помочь близкому человеку, поддержать его, умалив своё “я”, куда сложнее!» Но я вижу, как она занимается с «чужими» детьми, и понимаю, что для неё все родные. Для этой русской женщины, выросшей на древней Солигаличской земле, здесь все братья и сёстры. Поэтому за казённым словом «соцработник» скрывается нечто больше, чем профессия.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска