5 октября – День учителя

Больше сорока лет назад Нина Ивановна Злобина, учитель русского языка и литературы, в первый раз отправилась со своими учениками в дальний путь. И не куда-нибудь, а на Соловецкие острова! Позже были поездки на Валаам и Кижи, в Троице-Сергиеву лавру и на Куликово поле, в Дивеево и Пушкинские горы. Каждая поездка бывала полна испытаний, но – странное дело – чем труднее она давалась, тем радостнее ей о ней вспоминать. В чём секрет? Об этом мы беседуем с учительницей в её кабинете в школе № 1, больше похожем на музей. Одних только фотоальбомов здесь несколько десятков.

Соловецкие камушки

Есть у Нины Ивановны драгоценная реликвия – камни в банке. Нет, не дорогие самоцветы, а горсть обыкновенных камешков в стеклянной банке, что стоит на её учительском столе. Это камни с Соловков из первого, самого памятного похода 1974 года. Как случилось, что молодую учительницу с шестиклашками пропустили на режимную пограничную территорию, каковой был тогда Соловецкий архипелаг? И вообще, с чего всё началось, как ею овладела «охота к перемене мест» и как удалось заразить ею своих ребят?

Ученицы Нины Ивановны послушничают в братской трапезной на Соловках

– Если честно, не знаю, – слегка огорошила меня ответом Нина Ивановна. – Наверно, началось с детских лет. Я никогда не жила в одиночестве. В послевоенные годы был очень дружный двор: мы и играли, и жили рядом. И это привело к тому, что я, став учителем, поняла: если ты хочешь, чтобы класс был дружный, нужно «сдруживать» его. Как? Не только жить дружно, но и вместе заниматься полезным трудом. Когда я начала работать в Сыктывкаре педагогом, мне дали 5-й класс. Удивительные дети – любознательные, хорошо знавшие литературу и сами писавшие не то что стихи – романы! Вот с ними мы и начали путешествовать. А чтобы заработать на палатки, сколачивали ящики. Это было в начале 70-х. Тогда же мы побывали в Ульяново, где когда-то располагался Троице-Стефановский монастырь.

– В советское время вы с учениками стали ездить по монастырям – это необычно…

– В то время повсеместно действовала программа «Моя Родина – СССР». Каждый педагог должен понимать, что детей нужно воспитывать в духе любви к Отечеству. А где ещё можно было прикоснуться к его живой истории, как не в монастырях? Потемневшие от времени, без крестов на куполах, они хранили дух Родины. И самым заветным местом были для меня Соловки. Почему – не могу объяснить. После института с несколькими друзьями вместо выпускного вечера… поехали на Соловки. Сознательной веры ещё, конечно, не было. Потом я много раз бывала там, и каждый раз задавала себе вопрос: как я узнала про Соловки и почему поехала туда? Наверно, бабушкины молитвы помогли. Она ездила на церковные праздники в Казанский храм, ночевала там у знакомой монахини. Перед моей поездкой бабушка попросила: «Ты мне, девка, привези-ка водички из Святого озера». Я была удивлена: откуда она знает про Соловки, про Святое озеро? Исполнила бабушкину просьбу, привезла флакончик воды. А потом оказалось, что у бабушки хранилась икона святых Зосимы и Савватия. Значит, она их почитала.

И вот мы впервые увидели Соловки с ребятами. Это было потрясением. Он всплыл перед нами из вод Белого моря, как Китеж-град. А добирались с приключениями. В Кеми стали проситься на корабль, и нас вначале не хотели брать: откуда, мол, вы взялись такие? Ведь там были военные, всё было серьёзно. Например, на Валааме, где тоже был военный объект, мы в одну из ранних поездок снимали, снимали, а потом нас попросили: «Дайте-ка фотоаппарат!» – и засветили плёнку. Так вот, в Кеми мы уже почти готовы были повернуть назад, как вдруг вышел капитан в красивой форме и сказал: «Я вас потому возьму, что у меня сын учится тоже в шестом классе. Только садитесь в трюмы». А в трюме были две бочки с бензином, запах стоял невероятный. К тому же штормило, всех укачало. Когда мы вышли на Соловках и длинной вереницей – человек сорок – поплелись по берегу, председатель сельсовета увидел нас в окно и крикнул, чтобы зашли к нему. Наверно, он был немало удивлён: столько посторонних! (Там тогда стояли огромные военные корабли.) «Ладно, приехали так приехали, – сказал председатель. – Дам я вам разрешение, ступайте за ним в лесхоз». До сих пор храню эту бумагу. А ещё председатель спросил: «Так, ребята, раз вы из Коми, скажите: кто из ваших земляков был на Соловках в школе юнг?» А мы и не знаем. А это оказался герой Советского Союза Бабиков. Ну, потом нас провели к месту нашего проживания. Первый раз увидели морских котиков. Помню картину: один из мальчишек стоит, выставив руку с перочинным ножом (они же все в «ножички» тогда играли), и вот-вот бросится на невиданного зверя – испугался! Встретили нас и морские звёзды – на берегу оставались после отлива. Такими были первые впечатления.

Листаем с Ниной Ивановной старые альбомы с фотоснимками.

– Вот это Голгофа, – поясняет она. – Сейчас – ох! – экскурсии гоняют: быстрей, быстрей. А тогда мы плелись тихонечко. И в ту поездку, в 74-м, дети сказали: «В 2000 году кто-нибудь из нас сюда обязательно вернётся». Так и получилось. Мы вместе с несколькими из них – уже в составе другой группы – вернулись туда… А вот на этой фотографии архимандрит Иосиф нас встречает. Но тут уже всё беленькое, отреставрированное, это 96-й год.

Между Соловецкими островами

Почему нас так влекло туда?.. Недавно встречалась с детьми, которые давно уже не дети, за плечами институты. И в разговоре мы пришли к выводу: мы туда ездили за Духом. В этой соловецкой тишине мы слышали что-то. Туда следовало ехать, потому что тут мы этого не ощущали. В один из отъездов с Соловков я физически почувствовала смертельную тоску – я не хотела прощаться с Соловками. Дня не было, чтобы их не вспоминала. И многие, уезжая, плакали. А что, собственно, мы там видели? Почерневшие камни полуразрушенного монастыря…

Ещё одно Соловецкое послушание

Но на самом деле у ребят там была настоящая жизнь. Исследовали острова, добираясь на соседние на лодках или катерах, подружились с соловецкой живностью, трудились на благо обители. Вот на фото двое мальчишек весело тащат большой кусок старого кровельного железа. Подпись поясняет: «В день приезда, устроившись, мы приступили к работе. В монастыре меняли крышу, и старые железяки нужно было вынести за пределы монастыря. И вот награда! Отец Зосима прислал фрукты: 16 слив, 4 ароматнейших персика, 20 яблок и связку бананов. На следующий день, в полдник, мы поделили всё это богатство на 29 частей».

Вот на снимке «котище Журик – обожаемый всеми соловецкий кот. Выслушав лекцию экскурсовода, Журик жалобно смотрит на экскурсантов, и те начинают шебуршать пакетами, доставая что-нибудь вкусненькое». А на другом фото – Жулька на лесной поляне, собака самой Нины Ивановны, которая тоже «паломничала» вместе со всеми. На чёрной морде написано явное удовольствие. Побывал на святом месте и приблудный пёс Рыжий, которого Нина Ивановна опекала в Сыктывкаре. Счастливый, гонялся за местными курами… За этих кур Нина Ивановна отдала потом хозяевам половину пенсии.

Омовение в Святом озере

В альбом попал и теплоход «Юшар», а именно – момент, где ребята в лодке пытаются его обогнать: «Один рывок – и “Юшар” останется позади!» Не зная того, сыктывкарцы сделали последний снимок этого корабля, известного в семидесятые годы всем беломорским деревням. Более двадцати лет перевозил теплоход по побережью пассажиров и грузы, а в середине девяностых был списан.

– Для детей стала потрясением история ГУЛАГа, которую они услышали на экскурсиях, – продолжает рассказ Нина Ивановна. – Сострадание к безвинным страдальцам, быть может, впервые пронзило их души. Мы видели остатки рисунков заключённых на стенах бывших камер, а в одном месте была написана красками на стене настоящая картина – святые Зосима и Савватий. Конечно, мы тогда были далеки от Церкви, и я уже потом поняла, что это не просто картина, а образ…

«Живём в Коми. Знаем о ГУЛАГе. Но только на Секирной горе, на лестнице из 292 ступеней ко мне пришло осознание того страшного времени. Заболевших “зеков” просто сбрасывали с этой лестницы, и никто не знает, сколько их погибло такой мучительной смертью», – написала потом в воспоминаниях Варвара Отченаш.

– Раньше-то ведь каких мы людей там встречали! – рассказывает учительница. – Приезжали из-за границы, искали своих родных, которые были в лагере. Помню, к нам подошёл молодой мужчина. Он разговаривал с акцентом. Оказалось, внук человека, который похоронен на Соловках.

У нас была одна поездка на Анзер. Плывём, а из воды высовываются морды морских котиков. И небо сливается с землёй. Этих котиков раньше было очень много. Когда мы на огромном корабле «Юшар» приплывали туда – о боже! – сколько нас встречало этих морд кругом! Потом они удрали, наверно, от людей.

– А ещё, – говорит Нина Ивановна, – много лет назад нас удивляло, что в Преображенском соборе пахло хлебом. На Соловках до последнего момента мы ели вкуснейший хлеб, который там в печах пекли. Однажды эксперимент провели. Вот поужинали дети, что называется, под завязку, говорим: «Вот хлеб, пусть стоит. Кто хочет, пусть кушает». Так они его – в секунды! Мы по сорок буханок покупали. В последние разы хлеб мы уже в магазине брали, привозной. А раньше мы в Преображенский собор заходим – ну запах хлеба! Он по трубам шёл из пекарни. Нам объясняли, как отапливалось всё: печь – в три раза выше этого кабинета, и тепло разносилось по всем помещениям монастыря.

Ирина Харионовская, певчая из Свято-Вознесенского храма в местечке Кируль, ездила в составе группы на Соловки в 1996-м. Ей уже не довелось попробовать легендарного хлеба, и в соборе им уже не пахло, но было много других радостей. Она рассказывает о жизни в монастыре:

– В августе погода на Соловках переменчивая, но нам повезло вдвойне: было солнечно, и мы неожиданно для себя попали на престольный праздник – день памяти перенесения мощей преподобных Зосимы и Савватия. Разместили нас в нескольких комнатах только что открытого для реставрации корпуса, которое отапливалось с помощью больших каменных печей. Спали на самодельных кроватях, представлявших из себя три доски, поставленные на 2-3 бруска, а сверху, если повезёт, стелили туристический коврик. Готовили еду в больших котлах на печи. И, как ни странно, моя кровать казалась мне лучше домашней, а еда – вкуснее…

Перед едой мы устраивали общую молитву, днём по возможности помогали братии в хозяйственных делах. Запомнилось, как нам нужно было перенести гору кирпичей, и мы встали цепочкой через весь монастырский двор, передавая друг другу по кирпичу. Они были намного тяжелее и крупнее обычных. Но вскоре справились.

Если приходилось переплывать на другой остров, можно было попроситься на один из двух катеров, названных в честь святых: один «Зосима», другой – «Савватий». Особенно мне понравилась поездка на Заяцкий остров. Там растут сладковатые на вкус ягоды, похожие на чернику, – водяника, а также невысокие деревья. Вместе с тихой, умиротворяющей погодой они создавали ощущение райского сада.

В ту пору и монастырь, и находившийся в его стенах музей памяти жертв ГУЛАГа ещё только начали восстанавливаться, и у меня перед глазами так и стоит картинка: два сиротливых ящичка для пожертвований. Один «на восстановление музея», другой – «на монастырские нужды». Но внешняя скромность и даже убогость не мешали поражаться величию этих святых мест.

Перед отъездом я, помню, набрала на память немного монастырской землицы, сорвала вереск – самый часто встречающийся в этих местах цветочек – и подошла взять благословение у отца Германа, духовника обители. Он подарил нам на память образ Божией Матери «Достойно есть», или «Милующая». Таких радостных и даже весёлых глаз у Богородицы я ещё не видела ни на одной иконе. И вся наша поездка была наполнена светом и радостью…
Дивеево

Несколько раз Н. И. Злобина с детьми побывали в Дивеевском монастыре. В один из приездов покрасили там ограду.

Забор вышел на загляденье!

– Красота! Как встали все 54 человека вдоль забора – он на глазах преображался! Самое интересное, мы, учителя, закончили работу и ушли в свои дома. А дети возвращались – они видели, что забор не закончен, и «после уроков» работали. Сами! А процесс не так-то прост: вначале жёсткая щётка, затем преобразователь, потом – сурик. И в конце на металл наносится чёрная краска. Но забор вышел на загляденье!

– Почему я в Дивеево-то поехала? – спрашивает Нина Ивановна как бы сама себя. – Прочитала про Серафима Саровского, и это тоже было потрясением. На каникулах поехала туда в разведку. С матушками встречалась – договорилась, что они нас примут. И вот мы там несли послушания, жили в частном домике, спали на полу… Это был 2004-й год. Где эти дети сейчас…

Нас привезли в Архангельский скит, нужны были рабочие руки: близились юбилейные торжества, в монастыре ожидали приезда Президента Путина. Поселили в самой церкви, и мы в 40-градусную жару пошли копать картошку для высоких гостей. Во мне, по правде сказать, боролись учитель, ответственный за здоровье ребят, и человек, приехавший на послушания… И я не могла ослушаться – было чувство, что мы должны всё это делать. Несли послушание и в Санаксарском монастыре, где святой Фёдор Ушаков похоронен. За то, что дети помыли полы, их накормили вкуснейшими котлетами, о которых они потом часто вспоминали.

– А сами-то ребята как относились к послушаниям?

– Они понимали: послушание есть послушание. Хотя порой бывало трудно.

Нина Ивановна делится одним дорогим воспоминанием:

– Я много лет это не вспоминала. Оказывается, это имеет несчастье забываться… Однажды мы приехали в Дивеево. Идём по Канавке. Дети уже знали, что надо прочесть 150 «Богородиц». А как же считать? Чёток-то у нас не было. Я предложила: «Давайте спичками считать». Спички были у меня, ещё у кого-то. И вот Оля, ныне преподавательница физико-математического лицея, рассказывала: «Я иду, читаю молитву – и после каждой кладу в карман спичку. Со мной поравнялся пожилой священник, похожий на старца. И когда он увидел эту картину, он подарил мне чётки». Ольга до сих пор их хранит.

Канавка произвела на нас сильное впечатление: в тишине идут монахини, сосредоточенно молясь… А ещё мы сухарики делали, запаковывали в пакеты.

– В горшочке сушили?

– В горшочки они потом помещают. Угощайтесь, – Нина Ивановна пододвигает мне маленький деревянный горшочек. – Он сувенирный, но сухарики – настоящие, дивеевские.

Валаам

Учительница показывает один из валаамских альбомов. Как и прочие, оформлен с большой любовью. К одной из страниц подклеен листок, свидетель переписки Нины Ивановны и монастырского руководства в 1995 году.
«В ответ на ваше письмо сообщаем, что Валаамский Спасо-Преображенский монастырь сможет принять группу школьников, руководимую вами, сроком на 10 дней. К сожалению, мы не имеем возможности предоставить детям хорошие условия жилья. По всей видимости, вам придётся размещаться в чердачных помещениях или в палатках. Поэтому необходимо будет привезти с собой спальные мешки и тёплую одежду. Монастырь обеспечивает паломников трёхразовым питанием. Ваша группа смогла бы оказать посильную помощь монастырю. Пожалуйста, привезите с собой рабочую одежду».

Знакомство с благословенным островом началось для ребят с серьёзного испытания: им, измученным дорогой, пришлось семь часов ждать благочинного отца Бориса, без чьего благословения путь на остров для всех закрыт. Оказалось, о. Борис тушил пожар в окрестностях Валаама.

Рабочая одежда им пригодилась: несли послушания в яблоневом саду, в трапезной, на картофельном поле. Ребят поразил размах, с которым на острове когда-то были построены фермы, конюшни. Настоящие дворцы!

Крещенике на Валааме

Наградой за послушания стала поездка на остров Святой, там ребята видели Могильную яму – пещеру, «которую для памяти смертной своими руками ископал преподобный Александр Свирский во дни постных подвигов своих на этом острове». Несколько ребят приняли крещение в Смоленском скиту.

– А плохие моменты? Были такие в поездках?

– Однажды на Соловках хотели нас заставить в платный лагерь переселиться. Это был лагерь, где поселились обычные туристы, притом взрослые, и нам не хотелось в эту обстановку. Когда я куда-то отлучилась, кажется в администрацию, приехала пожарная машина и залила наш костёр. Потом, когда узнали в той же администрации, приехали извиняться.
Ну а тяготы дорожные – так и должно быть, они сплачивают. Потом их-то и вспоминаешь больше всего.
Как воспитываются паломники

– Получается, ваши ребята в этих поездках превращались в паломников, с охотой трудились на довольно-таки серьёзных послушаниях. Как вам удалось добиться такого единодушия? Ведь «когда в друзьях согласья нет…»

– Старалась готовить ребят к поездке весь год. Читали с ними серьёзные книги, например «Поучения Аввы Дорофея». Начало перестройки было для нас очень благоприятным. Мы писали с детьми и изложения на духовные темы – кто меня тогда проверял? – никто. А знаете, какой я чуть однажды грех не совершила? Денег не было в 90-е годы, и я решила сдать все бабушкины священные книги в букинистический магазин – зачем они мне? К счастью, то ли продавец заболела, то ли что ещё случилось, но я принесла книги назад. Как я могла! Эта книга Ветхого Завета – она даже пахнет по-особому.

Когда доступны стали материалы по Матронушке, писали с детьми изложение – целый месяц, наверно, на уроках развития речи: этот кусок, другой. Они привыкали к новой лексике. Потом я побывала у Матронушки. Это были годы великих потрясений и для меня, и для детей. Даже не стояло вопроса, стоит ли с этим знакомить ребят.

Сейчас всё по-другому, стали нетерпимо относиться к «агитации» за православие в школе, говорят: «Кому надо, всё есть в Интернете». Но я убеждена: туда надо детей возить. Можно изменить ребёнка к лучшему, просто сводив его в крестный ход. Один из мальчишек, ездивший со мной, со временем стал иеромонахом, уже 10 лет служит в Печоре. И, что самое отрадное, появляется смена: теперь моя ученица Наташа, став учителем начальных классов, тоже путешествует с ребятами.

Уроки православной культуры только тогда станут действенными, когда будем давать детям не только теоретическое православие, но и практическое: ножками своими дойти, потрудиться. Ребёнок не обязательно придёт в Церковь, но что-то в нём к лучшему изменится.

Человек неуёмной энергии, беззаветно любящий детей, учитель Нина Ивановна Злобина убеждена:

– Надо по России ездить, надо! Я вот сейчас с детьми в Михайловское съездила, это ещё один наш любимейший маршрут, – и ощущала себя молодой! А накануне – дождь, еле иду… Я уже вроде бы точку поставила. Но душа рвётся, просится в путь. Поэтому, может быть, это снова была запятая.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска