У меня есть друг. Скажу больше – брат во Христе. Зовут его Марк. Он же – вор-рецидивист по кличке Филолог. Он же – Маркуша-чудотворец. И он же – алкоголик в завязке. Живёт Марк в маленьком восточном украинском городке, куда я часто езжу в гости к своей свекрови.

* * *

Когда-то Марк был карманником – изящным и брезгливым. Гоп-стоп презирал за неэстетичность и топорность работы и терпеть не мог крови.

Он очень уважал Мишку Япончика – за элегантность и творческий подход. И даже приобрёл себе в местном секонд-хэнде шикарный, по его мнению, костюм. И где-то на рынке стырил шляпу. У него были аристократические и тонкие, как у пианиста, пальцы. Ими он мог виртуозно достать что угодно и откуда угодно. Что, однако, не помешало ему пару-тройку раз отсидеть – когда жертва оказывалась ловчее.

Кличку Филолог Марк получил за огромную любовь к литературе. И в свободное от краж, отсидки и запоев время читал много и взахлёб. Хотя нет, запои ему не мешали. Алкоголиком он был сентиментальным и даже трепетным. И если ещё мог фокусировать взгляд на буквах, то безудержно рыдал над трагической судьбой несчастной Муму или Анны Карениной. К Богу и храму мой брат во Христе тогда был равнодушен. А скорее, даже критичен. Узнав про грозное «не укради», он отверг христианство, как нечто непрактичное и никак не пригодное для жизни. Тем более – для своей.

* * *

Зато христианство его не отвергло…

Как-то в очередной раз «откинувшись» и от души отметив это прекрасное событие, шёл Марк по улице. А навстречу ему – поп в подряснике. Отец Евгений, настоятель местного храма.

Настроение у Марка было великолепное. Одно из его вдохновенных литературно-пьяных настроений. Выбрав позу потеатральнее, он начал декламировать на всю улицу:

Что нынче невесёлый, товарищ поп?
Помнишь, как, бывало, пузом шёл вперёд
И крестом сияло пузо на народ!

Плохо Марк знал отца Евгения. Точнее, он его совсем не знал… Батюшка принял не менее театральную позу и пропел в ответ:

Сколько лет воровал,
Сколько лет старался.
Мне б скопить капитал –
Ну а я спивался.
Ни кола ни двора
И ни рожи с кожей.
И друзей – ни хрена,
Да и быть не может.

Марк протрезвел. Протрезвели и мужички, которые тут же – в свой законный выходной – вкушали на лавочке водочку. А один даже назидательно поднял палец и с трудом изрёк: «Не груби попу! Грэх! Святой человек!»

– Это вы обо мне спели, святой человек? – робко поинтересовался Марк.

– Отец Евгений, – представился тот. – Конечно, о тебе, о ком же ещё.

– А вы шо, знаете, кто я? – удивился Марк.

– Так городок у нас маленький.

* * *

Так они и познакомились. Священник и уголовник…

Отец Евгений был необычным батюшкой. Конечно, каждый батюшка в своём роде необычный, но этот был вообще из ряда вон. Он вечно носился со всякими, по мнению благородной православной публики, «отбросами» и мечтал сделать из них примерных Божих чад. Вокруг него постоянно роились какие-то наркоманы, прохиндеи, алкаши, бомжи, проститутки. Он звал их к себе на службы, читал с ними акафисты, давал им деньги на лечение, находил работу. Они его кидали, обманывали, посмеивались над ним. Но священник не унывал.

Нет, отец Евгений не был «дурачком». Скажу больше – он был бывший мент. И всех своих подопечных видел насквозь. Просто верил, что зло в человеке можно победить только добром. Не сегодня, так завтра. В крайнем случае – послезавтра. И что нельзя ни от кого воротить нос… Как когда-то один старенький батюшка не отвернулся от него. Но это уже другая история…

В общем, отец Евгений обрадовался. Его «клиент» в виде вора-рецидивиста Марка сам плыл в его пастырские руки. И он позвал его к себе на службу.

Марк отнёсся к приглашению скептически. Но через пару дней уже сидел в сторожке при храме и пил с отцом Евгением чай. Нет, чуда не случилось. Разбойник пока ещё не покаялся. Ему просто стало любопытно, что это за поп такой весёлый.

В обаянии отцу Евгению отказать было сложно. А ещё он хорошо помнил слова апостола Павла: «Для иудеев я был как иудей, для язычников как язычник, для всех я стал всем, чтобы приобрести хотя бы некоторых». И с Марком использовал это на полную катушку.

Как бывший милиционер, он был в курсе некоторых приёмов воров-карманников и ювелирно обчистил рецидивиста, пока хлопотал вокруг него с самоваром и плюшками-ватрушками. Всё, естественно, тут же вернул, но Марк ещё долго не мог оправиться от восхищённого изумления. Окончательно же Филолог был покорён, когда выяснилось, что отец Евгений – человек весьма начитанный. И до поздней ночи эти два странных человека спорили о грёзах любви у Куприна.

* * *

Марк стал приходить чаще. На службах стоял поначалу недолго, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Больше любил пить чай с отцом Евгением и церковными бабушками. И очень умилялся, когда они называли его «сынок».

В детстве мать-алкоголичка (покойная уже), когда была трезва и зла, звала его засранцем и гнидой, а подобрев от выпитого, лягушонком.

Ещё Марку, как ни странно, нравилось мести церковный двор. Параллельно с этим занятием он общался с приходящими в храм людьми и рассказывал, где найти батюшку, куда подать записку, где набрать святой водички, и через слово повторял подслушанное «Спаси, Господи!». И чувствовал себя причастным к чему-то важному и высокому. Так постепенно он втягивался в церковную жизнь.

Отец Евгений посоветовал Марку почитать Евангелие. И всю ночь вор-рецидивист обливал слезами строки, где умирающий на кресте Иисус обещал разбойнику райское блаженство. Перечитывал и… опять рыдал.

И вскоре впервые в жизни исповедовался и причастился. И пообещал Богу, батюшке, себе и всем вокруг начать новую жизнь – сугубо христианскую. Где не будет ни воровства, ни пьянства, а лишь одно сплошное спасение души.

Здесь бы и сказочке конец, но привезли, на Маркову беду, в тот храм одну из чудотворных икон Богородицы. На несколько дней. Отец Евгений велел не закрывать церковь даже ночью. И шли к Богородице люди со своими бедами, мольбами, слезами. У кого-то муж пьёт и бьёт смертным боем. У кого-то ребёнок умирает, а врачи ничего сделать не могут. Кому-то просто тошно и жить уже не хочется, и приполз он сюда из последних сил… Уходили утешенные, с надеждой и благодарностью.

Тут бы и Марку подойти к Матушке Богородице, помолиться, попросить укрепления на новом своём пути.

Но подставил ему лукавый подножку.

Увидел Марк, как люди деньги в кружечку рядом с иконой кладут – в благодарность. Кто чуть-чуть. Кто больше. А какой-то толстый мужик в перстнях такую пачку банкнот из барсетки достал, какую наш вор только в кино видел.

– Видно, крепко припёрло мужика, – ухмыльнулся он.

И взыграло в нём неукротимое жульническое вдохновение, которое, оказалось, никуда не делось, а лишь притаилось до времени.

И вскоре исчез из этого храма дворник и любитель литературы Марк. А в соседнем городке примерно в это же время объявился «афонский блаженненький иночек Алёшенька».

* * *

Вы, наверное, уже поняли, кто был этот блаженненький.

Свой новый образ Филолог сотворил одновременно из Алёши Карамазова (отсюда и имя) и князя Мышкина. Здраво рассудив, что микс из сугубо положительного, бескорыстного монашка и трагического, никем не понятого «идиота» вызывает особое доверие у православного народа.

Старый подрясник и скуфейку он «подрезал» ещё в храме у отца Евгения. Ими всё равно давно никто не пользовался. Объявился не просто, а с «чудотворной» иконой Богородицы. Нет, конечно, не с той. Украсть её у Марка всё же духу не хватило. С обычной, купленной по пути в какой-то церковной лавке.

Инок Алёшенька (будем теперь его так называть) приходил в храмы – старался не во время службы, чтобы не нарваться на священников, – и сразу же направлялся к бабулям из свечных лавок. Он ещё у отца Евгения понял, кто в церквях «рулит». И рассказывал им леденящую кровь историю (а подобных историй он в больших количествах наслушался ещё в храме у отца Евгения – от тех же старушек) о том, что афонские старцы благословили его на нечеловеческий подвиг. Идти пешим и без копейки в кармане по землям русским и украинским и осчастливливать православный люд прикосновением к великой и чудотворной святыне.

«Ибо предсказывают эти тайные старцы времена грозные, последние. Войны и потрясения. Холод и голод. И даже финансовый кризис. И только Она, Божья Матерь, может всех нас спасти!» – тихим и трагическим голосом изрекал Алёшенька. Для убедительности потрясал над головой своей иконой. И доверительно добавлял: «А также Богородица эта может решить любую вашу бытовую проблему. Чему я не раз сам был свидетелем, путешествуя с ней по городам и весям».

* * *

Что уж греха таить, падки мы, православные, на всяческие чудеса, знамения и пророчества.

Бабульки принимали Алёшеньку ласково. Спешили накормить-напоить. Хотели и спать уложить, но он отказывался: «Ускорился времени бег! Близок конец. Надо успеть по всей Руси пройти!» Тут же передавалось по сарафанному радио, что «по великой милости Божией спустилось к нам, грешным, с афонских небес счастье! И вообще, старцы говорят…»

Спешили доверчивые люди приобщиться к неземному. Целовали икону, молили Богородицу отсрочить последние времена, а также помочь в более насущном: зарплату повысить, машину купить, дочку замуж выдать… И, благодарные и растроганные, совали Алёшеньке деньги. «Спаси Господи! Спаси Господи! – скромно говорил он, как бы даже отказываясь. – Сам-то я сугубый бессребреник. Так благословили, но разве что сирым и убогим раздать…»

Иногда об этом узнавали настоятели. И, как люди опытные, гнали афонского инока взашей. На это он с чувством оскорблённого достоинства отвечал: «А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших; истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому», – и удалялся.

«Да что он понимает, этот настоятель, если сами старцы говорят», – в ужасе трепетали бабульки (и не только бабульки) и спешили догнать Алёшеньку, чтобы в последний раз приложиться к спасительной иконе и сунуть гонимому монашку пирожок или копеечку…

«Зарабатывал» Алёшенька неплохо. А в отдельные дни вообще отлично. И иногда позволял себе кутнуть. Однажды, крепко выпив в ресторане, он решил осчастливить соседний стол, где гуляла шумная и весёлая компания.

– Плачу за всё! – сказал он вальяжно, пошатываясь. И для убедительности взмахнул веером купюр – в одном фильме подглядел. И потащил танцевать какую-то девицу из той компании.

Очнулся Марк (теперь пусть уж будет собой) через неделю в больнице. Без денег, документов и с ножевым ранением в живот. Врачи сказали – смертельным. Видимо, ребята из той весёлой компании постарались. А может, и кто другой. Он вспомнить не мог.

– Родные кто есть? – спросили Марка.

– Родные? – переспросил он, задумавшись. – Есть. Отец Евгений…

* * *

На следующий день отец Евгений уже сидел у постели умирающего Марка. А тот еле слышным голосом рассказывал ему про свои похождения.

Батюшка только охал и всё повторял: «Да как же ты мог, как посмел? Эх ты, Маркуша-чудотворец!» А Марк плакал. Он не хотел умирать.

Из домика на окраине, который он за копейки снимал в этом городке, отец Евгений принёс его вещи. Да и вещей-то там было – старый подрясник со скуфейкой и та икона, Богородицы.

– Вот! Проси у Неё прощения! – сказал батюшка. – И молись, чтобы спасла тебя, идиота!

– Так она ж не чудотворная! – удивился Марк.

– Чудотворная, не чудотворная… Божья Матерь это!

И Марк молился. Молился и отец Евгений. Истово, горячо. Изо дня в день.

Исповедовал своё неразумное чадо, причастил, соборовал. И случилось чудо! Настоящее. Выжил Марк.

* * *

И через какое-то время он уже пил чай в сторожке у отца Еагения и с гордостью рассказывал нам эту историю – духовный опыт, как-никак. Привирал, конечно, как же без этого. Творческий ведь человек. Но отец Евгений его одёргивал: «Да ладно языком-то чесать… Филолог».

С пьянством Марк с тех пор завязал. Правда, не по духовной, а по более банальной причине. Нельзя ему – после ранения. Он чаще стал ходить на службы. Исповедуется, причащается. И так же метёт церковный двор. И уже несколько лет законопослушный гражданин – не ворует и не «чудодействует».

Окончательно ли покаялся разбойник или взыграет когда-нибудь ещё его жульническое вдохновение? Кто знает… Но отец Евгений в него верит. Хотя и подшучивает иногда: «Маркуша-чудотворец».

(Основано на реальных событиях)

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска