Шестнадцатого июня в Петербурге произошло поразившее многих событие. На фасаде Военной академии материально-технического обеспечения была установлена мемориальная доска в честь финского фельдмаршала Карла Маннергейма. Напомню, речь идёт об одном из главных виновников блокады Ленинграда.

В случившемся нет ничего случайного. Первый раз её пытались установить в 2009 году, но город отбился. В прошлом году попробовали снова, однако буквально накануне мероприятие отменили – доска куда-то исчезла, а все причастные к этой инициативе от неё открестились. Но с третьей попытки они добились своего.

В церемонии приняли участие глава администрации Кремля Сергей Иванов и министр культуры России Владимир Мединский. Этих людей трудно заподозрить в недостатке патриотизма, наоборот, в православной среде имена их пользуются уважением. Как же они объясняют появление этой мемориальной доски?

По словам Мединского, «не надо быть святее Папы Римского и не надо стараться быть большим патриотом и коммунистом, чем Иосиф Виссарионович Сталин, который лично защитил Маннергейма, обеспечил его избрание и сохранение за ним поста президента Финляндии и умел к поверженному, но достойному противнику относиться с уважением… Доска в честь Маннергейма – это ещё одна попытка Российского военно-исторического общества, ещё одна наша попытка преодолеть в канун столетия русской революции трагический раскол в нашем обществе. Именно поэтому мы устанавливаем по всей стране памятники героям Первой мировой войны, которые потом оказались по разные стороны баррикад».

* * *

Я совершенно не понимаю, о каком преодолении раскола говорит Владимир Ростиславович. Мне кажется, это событие, наоборот, способствует разделению людей. Уже 19 июня неизвестные облили мемориальную доску красной краской. Скорее всего, это были представители левых сил. Себя я к ним не отношу. Для меня по-настоящему дорого имя любого русского воина, честно служившего Отечеству и Государю, а Маннергейм, безусловно, принадлежал к числу лучших – это один из тех людей, кем могла бы гордиться Россия. В русско-японскую войну он проявил себя мужественным командиром-кавалеристом, не раз был на грани гибели. В качестве разведчика проделал путь верхом на лошади в 14 000 километров. Потом была Первая мировая. В декабре 1914-го, когда Маннергейму вручили Георгиевский крест 4-й степени, его гвардейцы по этому поводу сложили стихи:

Крест Георгиевский белый

Украшает Вашу грудь;

Есть чем Вам, жестокий, смелый,

Бой с врагами помянуть.

Речь идёт о форсировании 9-й армией реки Сан, превосходно произведённом благодаря Густаву Карловичу. И так три года, которые он не выходил из боёв. В 17-м остался верен Царю. Вскоре гражданская война началась в Финляндии, где он оказался, не желая подчиняться Временному правительству. Чтобы защитить молодую страну от смуты, Маннергейм сумел сформировать 70-тысячную армию и нанёс поражение Красной гвардии. Однако после того, как финское правительство потребовало у русского генерала формировать новую армию с помощью немецких офицеров, перейти под их начало, Маннергейм подал в отставку и уехал в Швецию.

Он мечтал принять участие в освобождении России, убеждал: «Освобождение Петрограда — это не чисто финско-русский вопрос, это всемирный вопрос окончательного мира… Если белые войска, сражающиеся сейчас под Петроградом, будут разбиты, то в этом окажемся виноватыми мы». Но финны остались глухи к его аргументам. Лишь в 1937–1938 годах он возвращается в реальную политику и за год с небольшим совершает невероятное: создаёт армию и знаменитую «линию Маннергейма».

* * *

К сожалению, это не всё. Не следует винить Маннергейма в том, что в советско-финской войне он отстоял свободу своей новой родины. Он исполнил воинский долг, и сделал это блестяще. Его падение произошло позже.

Ровно 75 лет назад, 17 июня 1941 года, в Финляндии по соглашению с гитлеровской Германией была объявлена мобилизация. Фельдмаршал оправдывался: «Я принял на себя обязанности главнокомандующего с тем условием, что мы не предпримем наступления на Ленинград». Но его приказ о вторжении в СССР предполагал и это наступление, и захват Карелии, вдобавок и Кольского полуострова. 7 сентября передовые части финской армии вышли к реке Свирь – далеко за пределами Финляндии. С юго-востока навстречу финнам рвались фашисты, чтобы охватить Ленинград кольцом и наверняка погубить всех его жителей. Лишь мужество советских воинов под водительством генерала Мерецкова сорвало этот страшный план. План, который было бы невозможно осуществить без участия финской армии, привёл к тому, что сотни тысяч ленинградцев погибли от голода. Среди них было немало старых знакомых Маннергейма, уцелевших в годы Гражданской войны и репрессий.

Даниил Иванович Кютинен работал в блокадном Ленинграде пекарем. Умер от голода…

В книге памяти блокады Ленинграда – бесчисленные списки погибших. Вот одна строчка:

«Кютинен Даниил Иванович, 1883 г. р. Место проживания: Большеохтинский пр., д. 68. Дата смерти: февраль 1942. Место захоронения: Пискарёвское кладб. (Блокада, т. 17)».

Финн по национальности, он работал в блокадном Ленинграде пекарем. Его история потрясает. Каждый день он имел дело с сотнями пудов хлеба и… умер от голода. Мемориальной доски в память о Данииле Ивановиче в городе нет. В честь его убийцы теперь есть. Маннергейм принадлежал к той генерации русских людей, которую я не просто уважаю – люблю. Но он предал нас. И я считаю плевком в лицо всем питерцам мемориальную доску в честь этого человека. Я его не прощаю.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска