Подруги

Татьяна Павлова


Павлова_чтение

Родилась и выросла Татьяна Павлова в Казахстане. Там же начала работать педагогом сельской школы. Потом были Учкудук, Туапсе и Ленинград. «Менялись города, профессии, мировоззрение, – пишет она. – Работала вожатой, воспитателем, продавцом, садовником, ночным сторожем, пробовала строить собственный бизнес… Последние 14 лет – няня и помощница по хозяйству, ещё свечница в храме в свободное от работы время. Вдовствую. Дочь взрослая и уже замужем, а внуков пока нет. Писать начала благодаря чудесным людям – отцу Георгию Тарасову и Марине Легостаевой».


– Заходи, заходи, Симочка. У меня пирог уже подходит. Посидим, чайку попьём. Разговор наш, я полагаю, будет обстоятельным? Вера Валентиновна суетилась в тесной прихожей. Волновалась и недоумевала: зачем Серафима в гости напросилась? Гадала, с добром ли пожаловала, а сама глаза прятала. Боялась, ведь подруга дочери так просто б не пришла. Было б что хорошее – по телефону сообщила. Серафима привычно откинула дверцу обувницы и достала тапки. Надо же! Лет десять не заходила, а почти ничего не изменилось. Типовая двушка в панельном доме. У её родителей такая же. И у Галки. Только с годами квартира вроде меньше стала, а Вера Валентиновна – шире. «Но постарели мы обе», – с грустью отметила про себя Серафима. Она, Вика и Галка, с детства жили в одном дворе. Ходили в один детский сад, потом в одну школу. Когда родители стали отпускать, засиживались друг у дружки. Жили общими интересами до времени. Серафима и Вика уверенно, без троек шли к окончанию школы, а в Галку будто бес вселился. Домой стала приходить под утро, иногда еле стояла на ногах, с опухшим перекошенным лицом и пустыми пьяными глазами. А вскоре с шальной компанией загремела Галка по статье на два года. Школу так и не закончила. Серафима часто видела мать Галки, Наталью Михайловну, здоровалась. Но такая печать боли душевной, а может, и физической была на той, что про Галку спросить Серафима не решалась. А Наталья Михайловна никому ничего не рассказывала. Даже бабки у подъезда только предположения строили.

Девчонки уже учились в институтах, когда вернулась Галка. С Викой сама определила дистанцию, а к Серафиме потянулась. Двенадцать лет уже минуло, и все эти годы разрывалась Серафима между Викой и Галкой.

Получилось, как в любимой ею диаграмме Эйлера – Венна: «Множество В является подмножеством множества А, и множество С является подмножеством множества А, но оба эти подмножества не пересекаются». На четвёртом курсе Вика в кафе познакомилась с молодым человеком. Поначалу, как водится, Серафима была в курсе всех событий жизни подруги: где встретились, какие цветы подарил, куда ходили, что сказал, с какой интонацией. Но по мере углубления отношений влюблённых Симка уходила на второй план, на третий и дальше. И Галка познакомилась с молодым человеком. Из колонии вернулась она присмиревшей. Выучилась там на швею и строчила теперь в какойто артели заказы для церкви. Почти никуда, кроме работы, не выходила, а вот высмотрел её где-то Вася-Василёк. Как-то в конце января вечером к Симке домой заявились Галка с Васей. Возбуждённо-радостные, с шампанским и конфетами.

– Вы чего сияете, как новые монеты? – с порога поинтересовалась открывшая дверь Симкина мама. – Никак заявление подали?

– Угадали, Зоя Викентьевна. Откуда такая проницательность? – молодые стрельнули глазами друг на друга, прыснули от смеха и, шагнув, потянули за собой в квартиру волну тёплой радости. Казалось, даже свет стал гореть ярче.

Пока ставили чайник на плиту, накрывали на стол, рассаживались, перебивая друг друга, делились новостями, о главном не говорили.

– Ребята, ребята, а шампанское-то забыли в холодильник поставить. Оно же тёплое, – спохватилась мать Серафимы, – сейчас я его в морозилку хоть на несколько минут.

– Да не надо, тёть Зоя, и без него весело, – остановила Галка и ткнула Василия в бок.

Тот поднялся и шутливо откашлялся. – Уважаемые Зоя Викентьевна и Пётр Фёдорович! – раскланялся Василий хозяевам на обе стороны. – Мы с Галиной, – обожающим взглядом накрыл он Галку, – имеем честь пригласить вас на наше бракосочетание, которое состоится 15 апреля во Дворце бракосочетаний. – А вас, сударыня, – картинно отвесил он Симке поклон, – приглашаем быть свидетельницей со стороны невесты на нашем торжестве.

Василий явно волновался и тон такой выбрал, стараясь замаскировать смущение. Все это поняли, прониклись моментом и расчувствовались. Пауза повисла в пространстве, и Симка не сразу поняла, что от неё ожидают ответа.

– Ну, конечно, я так рада! – подскочила обниматься Серафима. – Умереть можно! Галка – невеста!

На следующий день позвонила Вика. Объявилась. Уже около месяца они не виделись, не перезванивались, каждая занятая своими делами.

– Симочка, а у меня новость, – заговорщицким тоном пропела в трубку Вика.

– Ну-у-у-у-у…

– А мы заявление в загс подали с Димкой!

– Вау! Поздравляю!

– Ещё успеешь! Шей платье, подруга!

– А что?

– Ты у меня свидетельницей будешь!

– Ну ты даёшь! Спасибо! Здорово! – Так, чтоб 15 апреля была готова при всём параде… Пошла тогда Серафима на ту свадьбу, куда первой обещала. Сама выбрала, а получилось, будто в жертву себя принесла. Ужом крутилась, чтоб не потерять отношения с одной подругой и сохранить с другой. У самой получилось, а вот между Викой и Галкой с тех пор не ров пролёг – пропасть.

Через некоторое время все разъехались.

Серафима сняла сначала комнату, потом квартиру. Вика с мужем тоже сначала снимали жильё, потом семейство прибавилось, да и Димка быстро раскрутился – купили своё. Наталья Михайловна отдала Галке с Васей свою двушку в надежде, что внуки пойдут, а сама перебралась к старенькой маме в однокомнатную – досматривать.

* * *

– Ну давай садись. Или как сейчас говорят – присаживайся. Тебе чай горячий или разбавить? Сахар клади, – хлопотала Вера Валентиновна. – Спасибо, я без сахара, – отказалась Симка.

– Чего так? Фигуру бережёшь? Так тебе грех жаловаться.

– Да нет, как-то с детства привыкла. – Ну пей так. А может, чего покрепче? У меня есть. Давай коньячку по 50 грамм?

– Спасибо, я за рулём.

Вера Валентиновна всё-таки нервничала. Разными вопросами старалась оттянуть начало разговора. По поведению Серафимы пыталась определить, о чём речь пойдёт.

Симка мялась. Решимость, с которой она пришла, куда-то улетучилась. «Просить что-то будет, не иначе», –

успокоилась Вера Валентиновна. – Как мама, папа? – спросила она, постепенно наполняясь уверенностью. – Спасибо. Скрипят потихоньку. – Сама-то как? Замуж когда соберёшься? Смотри. Ещё год-два посидишь и совсем не захочешь. А рожать когда?

Вопросы Веры Валентиновны больно жиганули по нервам. Да, замуж выйти у Симки не сложилось. Как-то не звали. В 19 лет тайком от родителей сделала аборт на большом сроке. Это была её первая и последняя беременность. «Спасибо, Вера Валентиновна, – собралась внутренне Серафима, – это вы меня правильно подхлестнули!» – Вам Вика ничего не говорила? – начала она разговор.

– О чём? – не поняла Вера Валентиновна.

Симка открыла было рот, но звонок мобильного оказался проворней. – Извини, Симочка, – взяла трубку Вера Валентиновна: «Да, доченька! Едешь? Хорошо-хорошо, родная. Я сейчас всё приготовлю».

– Вика едет, – сообщила она. – Ты посиди пока, чаю попей, я тебя ненадолго оставлю.

«Ну и хорошо, что едет. Не буду уходить. Вот с обеими и поговорю. Вера Валентиновна старше, мудрее Вики. Должна же она меня поддержать!» Три дня назад Вика с Симкой пересеклись в кафе. Вика выглядела усталой и была нездорово-возбуждённой. – Ты чего? – поинтересовалась Симка, заказав кофе.

– Чего-чего, – затянулась Вика тонкой сигаретой. Она курила нечасто. Обычно только в компании, после алкоголя. Значит, сейчас что-то прижало. – Залетела, блин!

– От Димки? – осторожно спросила Симка.

– Ну ты, мать, даёшь, – поперхнулась дымом Вика. – А от кого же ещё?

– Ну так рожай. Чего ты страдаешь?

– Тре-е-тьего? – взвыла Вика.

У них с Димкой (хотя какой теперь он Димка? – Дмитрий!) уже двое мальчишек. Погодки. Данька и Мишаня.

– А чего? А вдруг девочка? Нет, Вик, ты представь – дочка. Так здорово!

– И чё ты так радуешься-то? Не пойму.

– Так дети же. Радость. Радость тебе.

– У меня уже есть два спиногрыза. Нет, я их очень люблю. Жить без них не могу, но с третьим я просто свихнусь.

– Так няню наймите.

– Чужого человека в дом? Да и не в няне дело. Понимаешь, тут минусов больше, чем плюсов.

– Где? Поясни.

– Во-первых, мы только в новую квартиру въехали. Чтоб каждому по комнате и гостиная, понимаешь? И что, опять менять?

– Ты серьёзно?

– Куда уж серьёзней. Что мне, мальчишек опять в одну комнату? –

кипятилась Вика. – Да и потом, мы с Димой хотим дать детям достойное образование. В Англии, например. А ещё один ребёнок – это дополнительные расходы.

Вика прикурила новую сигарету. И потом, – продолжала она, – я и так мальчишкам мало времени уделяю, а третий появится – всё внимание ему придётся отдавать.

Серафима слушала уже без улыбки.

Даже кофе пить расхотелось.

– Дальше, – загибала пальцы Вика, за границу в ближайший год, а то и полтора не поездишь. Получается, Димка без меня будет кататься. Ты же знаешь, через два месяца в России он уже звереть начинает. Всё ему не так. Следующий пункт…

– А это ещё не всё?

– Не иронизируй, – огрызнулась Вика. – После родов я могу располнеть. После Мишани я еле-еле через полгода в норму вошла. А тут фиг знает что будет с фигурой. А мне нельзя. Димка мне категорическое условие поставил. Тут такое дело: вся жизнь – борьба. То с обстоятельствами, то с последствиями.

– И что ты надумала? – выдавила из себя Серафима, хотя ответ уже знала.

– А что тут думать? – зло рассмеялась Вика. – Скребстись надо.

– Викочка, милая, он же живой там, внутри. Уже живой. И убить?

– Ну-ка спиной повернись.

– Не поняла…

– Спину, говорю, покажи. Горба нет?

– А-а-а. Ты про крылья, что ли?

– Поняла? И давно ты такой правильной стала? Сама скребнулась, ни одного не родив, а теперь учишь.

– Ты говоришь «минусов больше», вздохнула Серафима. – Значит, и плюсы есть?

– Ну да. Если бы точно знать, что будет девочка, был бы хоть какой-то плюс.

Серафима не смогла тогда привести ни одного убедительного аргумента. Точно она знала одно: аборт – это убийство.

– Да какое убийство! Зародыш там мелкий, как молекула. Ну чуть больше.

– Вика, да пойми ты, он уже человек, с самого зачатия. Со всей информацией – цветом глаз, волос. И на тебя похож, а может, на Димку больше. Внешне или характером. Он в тебе уже жи-вё-ёт! Стой! А Димка знает?

– Нет, не говорила и не буду. У нас всё так сложно. И ты не вздумай, он категорически запрещает сор из избы выносить.

– Это разве сор? – совсем упавшим голосом выдавила Серафима.

– Да не лечи ты меня, Симка! Тошно мне! Вопрос уже решён. Мне просто пар надо было выпустить.

Весь остаток дня Серафима ни на чём сосредоточиться не могла. Она знала о готовящемся убийстве (только так – убийство, по-другому не расценивала) и не могла представить, как можно его предотвратить.

Именно потому, что когда-то убила в себе жизнь, убила, особо не задумываясь, главное своё предназначение, цепенела она от ужаса предстоящего.

«Боже! Ну почему мы такие недалёкие! Если недодадут что-то нам или, паче, отнимут – как оскорбимся! Покой теряем, нервы тратим! А если мы у кого-то умыкнём, оторвём, да у себя же, в угоду сиюминутным желаниям ничего! Подумаешь, не последнее же. А ведь, может, последнее! Почему мы так беспечны! Ведь очень даже может быть – последнее!» – металась Серафима, ища выход. И, не придумав ничего лучшего, позвонила Викиной матери с просьбой принять её завтра. Решила завербовать Веру Валентиновну в союзники.

– На чём мы остановились? Как Галина? – продолжила разговор Вера Валентиновна, вернувшись на кухню.

«Вот это переход», – Симка чуть чаем от неожиданности не поперхнулась. Так вы её, наверное, чаще видите.

– Мы больше по телефону.

– Видеть-то вижу. Да ведь не разговариваем.

«А кто виноват? От вас неприязнью к ней за сто метров сшибает. Как тут подойти, поговорить?» – подумала Сима, но высказывать не стала. Впереди разговор.

– Да нормально. Славик уже пошёл. Видела, – поджала губы Вера Валентиновна. – Не побоялись же ребёнка чужого усыновить и в своём же дворе остаться.

– А чего бояться?

– Ну-у, вдруг кто потом мальчишке расскажет, что родители не родные. Да они сами ему расскажут. Он, помоему, и не почувствует, что не родные. Это её Бог наказывает за шалопутную юность, сама-то родить не может, – язвительно резюмировала Вера Валентиновна.

– Ну зачем вы так? – вступилась за Галку Симка.

– И не спорь. Где она шлялась, когда вы школу заканчивали? И потом? Небось поотморозила себе всё. Но мужик-то какой понимающий достался – на диво!

В домофон позвонили.

Это Вика, – поспешила открыть Вера Валентиновна. Стояла у двери, ждала, пока дочь поднимется на лифте. Серафима слышала, как Вика разувается в прихожей, и разговор тоже.

– Как ты? – участливо спросила мать.

– Всё, – выдохнула дочь.

Ну и слава Богу. Иди ложись, я тебе постелила.

И мимо кухни повела Вику в комнату. «Всё! Всё!.. – молотком стучало у Симки в висках. – И чего я здесь сижу?» Поднялась и пошла обуваться. Тело будто одеревенело.

Уже уходишь? – выглянула Вера Валентиновна.

– Да.

– А чего хотела-то?

– В другой раз.

– Точно? Ты какая-то не своя…

– Своя-своя. Не беспокойтесь, – криво усмехнулась Серафима и, забросив на плечо сумку, шагнула на выход. На лифте решила не ехать. Медленно, цокая каблуками, каждым шагом вбивала в новую ступеньку: всё! – всё! всё! – всё!

Вышла из парадной. Подняла голову, отыскала глазами родительские окна. Нет, к родителям она сейчас идти не в состоянии. Нет! И решительно зашагала к машине.

– Симка-а-а! Симка! – истошный крик донёсся с конца дорожки. Серафима обернулась. Радостная Галка, тяжело выбрасывая ноги, сбиваясь с дыхания, бежала к ней.

– Симка! – ринулась обниматься Галка.

Затормошила, в глазах – блаженные слёзы.

– Вот здорово, что ты здесь! А я тебе звонить собралась.

– Симка! Ты представляешь, Симка, я беременна! Слышишь?

– Правда? Слава Богу!


← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий