Неодолимая любовь

Олег Четвериков


Три истории про российских хохлов

Национальный характер в карман не спрячешь. И хотя любовь к салу стала темой для шуток и анекдотов, зато про другие особенности украинцев сходу не скажешь. Вот несколько историй о них, где прослеживается некая закономерность. Это – как закон Бойля-Мариотта, открытый разными учёными в разных странах независимо друг от друга. Так вот, о героях моего рассказа. Один – сельский поп, другой – работник театра, третий – бывший узник исправительно-трудовых учреждений. Но с порази-тельным упорством они делают одно и то же дело!

Архиерейские куры

Отец Николай прожил большую часть жизни в северной глубинке. Но, исправно отслужив все молебны и панихиды, ежедневно возвращается к любимому делу. Он увлечённо занимается птицеводством. Каких только пород домашней птицы не увидишь у него во дворе! Петушки с чёрным хохолком, словно на голове папаха. Куры диковинного оперенья, которые, по словам отца Николая, несут яйца с голубой скорлупой! В одном вольере гуляют взрослые птицы. В соседнем – носится молодняк.

– Я с детства вырос в птичьем царстве, – признаётся священник. –  У меня на родине все держали кур, гусей, уток, индюшек. И я без этого не могу. Помню, когда много лет назад я приехал на Вятку, архиепископ направил меня служить в это село. И вот 6 мая, на праздник Победоносца Георгия, народу в храме было, как на Пасху. Я понял: значит, все мои прихожане держат коров! Имя Георгий ведь в переводе с греческого означает земледелец. В начале мая, на праздник Георгия, отощавших за зиму коров впервые выгоняют в поле на первую зелень,  а священник служит молебен святому Георгию и благословляет животноводов. Вот только прошли страшные годы реформ, сельское хозяйство разорили, коров в частном секторе не стало. Жители села покупают теперь молоко в магазине, а на 6 мая – в церкви пусто. Не стало коров – не стало и праздника Георгия.

Горькая ирония отца Николая дополняется другими штрихами. Ведь на селе скоро будет некому наладить литовку, отбить её, чтобы коса звенела при работе. Этот навык не передаётся из рук в руки и забывается. Зато днями напролёт жужжат в селе мотокосы. Это, конечно, дело вкуса – бензиновый триммер или стальная коса. Но сам батюшка держит свою литовку в большом почёте. Деревянная её часть украшена затейливой резьбой, а ручка сделана серпиком – целое  искусство!

Но вернёмся к нашим баранам, то есть курам. С ними у отца Николая произошла невероятная история. Давным-давно, когда отец Николай только начинал служить в этом селе, как-то перед Пасхой приехал в церковь солдатик из местной воинской части. Перед праздником он отпросился в увольнение. Дело шло к пасхальному крестному ходу и ночной службе, а время увольнительной заканчивалось – пора солдату возвращаться в казарму. Отец Николай предложил: оставайся, дескать, на Пасху, а с командиром я договорюсь, мы с них хорошо знакомы. Так и сделали.  Солдат был очень счастлив и батюшке благодарен.

Со временем этот случай совершенно изгладился из памяти отца Николая. И вдруг как гром среди ясного неба –звонок по телефону.

– Здравствуйте, это отец Николай? С вами говорит архиепископ Тарасий из Н-ской епархии. Помните солдата, которого вы приютили у себя на Пасху? Не удивляйтесь, это я. Хочу пригласить вас к себе в гости с ответным визитом…

Сначала у отца Николая коленки подкосились. Но потом он приободрился. Взял в епархии три дня отпуска и махнул к владыке Тарасию в гости. Владыка его, конечно, принял по-царски, угостил по-архиерейски. Рассказал, как после армии он окончил семинарию, принял постриг и неожиданно для себя стал архиереем. И вдруг спрашивает у гостя: «А как курочки-то, отец Николай, живы они у тебя?» И ведёт его на архиерейский птичий двор, где у него только павлинов не было! Владыка Тарасий показал гостю своё птичье хозяйство, а на прощанье подарил кур редкой породы. Вот возвращается отец Николай из гостей домой с архиерейскими курами и… сам себе не верит: словно у Христа в гостях побывал! С тех пор как глянет сельский поп на архиерейских кур, так невольно и вымолвит: «Владыка, благослови!»

Вася Шекель

История Васи Шекеля не столь благополучная, как первая, но весьма поучительная. Вообще-то, фамилия у Васи не Шекель, а типично украинская. Если бы не немецкая оккупация, то не только фамилия, но и судьба у Васи сложилась бы по-другому. Дело в том, что родной папа Василия до войны воспитывался в детском доме где-то на Украине. И вот накануне самой оккупации полетела по людям молва: разбирайте, мол, по семьям сирот из детского дома, а не то немцы их свезут в концлагерь. Так почти всех сирот и разобрали, остался лишь смуглый мальчик Коля Шекель. Пожалела его одна крестьянка, увела к себе. Но фашисты всё же пронюхали, что у Коли вовсе не украинская фамилия. И пришлось бы Коле умереть от фашистской пули, если бы та крестьянка не прикрыла его собой. Так и остался Коля живой. И в благодарность за своё спасение он взял себе фамилию приёмного отца. А когда вырос, то и новую фамилию, и любовь к крестьянскому труду и всякой домашней живности Николай передал своему родному сыну Василию.

Когда Василий вырос, то судьба забросила его в Киров, где он стал рабочим по изготовлению декораций в драмтеатре. Но по сформированной в детстве привычке его непреодолимо тянуло к земле, к разведению домашней живности. И тогда, не дождавшись выхода на пенсию, Василий бросил работу в театре и переехал жить в село. Нашёл себе одинокую хозяйственную женщину. Своими руками смастерил из старого холодильника инкубатор. Стал выпаривать птенцов кур, уток, гусей. Завёл баранов. И почувствовал себя счастливым человеком.

Наше знакомство с Василием состоялось благодаря домашней птице. Насмотрелся я на птичник отца Николая и решил сам держать белых гусей летом на даче. Не корысти ради, а для души. Взял по весне тройку жёлтых гусят, и через полтора месяца у меня уже были не жёлтые комочки, а белые красавцы с большими крыльями. На свежей траве они росли прямо на глазах. Три головы на длинных белых шеях, как Змей Горыныч, зорко охраняли дачную территорию, поднимая гогот при любой опасности. Не хуже любой собаки. И даже ночами сторожевой гусак не смыкал глаз, глядя на таинственный диск луны. Наблюдая за их повадками, я убедился, что их предки действительно спасли древний Рим.

Но вот дачный сезон закончился, и мне пришлось перебираться в город. На зиму нужно было пристроить своих гусей в надёжное место, а тут соседка по подъезду подсказала, что её брат Василий любит домашнюю птицу и, скорее всего, мне поможет. Так и состоялось наше знакомство с Васей. Тогда я посетовал, что перестали на селе кричать петухи, а гуси вообще стали в диковинку, словно райские птицы. Василий же, в свою очередь, рассказал, что, оказывается, в царской России именно гусь был царь-птицей. Со всех российских губерний с весны молодняк гусей гнали стадами в обе столицы. И по дороге, откармливаясь на свежей зелени, гусиные стада прибывали на птичьи рынки, откуда попадали на рождественский стол. Так, без всяких государственных программ, и кормилась старая Россия, пользуясь своими естественными пространствами.

В общем, мои гуси благополучно переехали зимовать, а к Рождеству я получил от Васи царский подарок: тушку выпотрошенного гуся на шесть с лишним кг. Так я понял, что гуси – не только поэзия, но и реальное средство от кризиса.

«Не учи хохла жить!»

Эти две истории про национальный характер и по сей день ждали бы своего часа для опубликования, если б не услышал я третий рассказ – про Гриню-хохла. История этого изъяснила и поставила точку в замысле этой заметки, и я, как говорится, взялся за перо. Гриня-хохол – это детина двухметрового роста, с огромными руками, за спиной у которого несколько «ходок». Из-за излишне горячего характера. У Грини нет своего жилья, так что живёт он прямо в бытовке на производственной территории. Впрочем, крупного производства здесь давно нет, а присутствует мелкотоварное, в зависимости от квалификации и коммерческой хватки арендаторов. Гриню здесь ценят за то, что он большой мастер по наладке станков, незаменимый сварщик, безотказный работник и вдобавок «недреманное око» всего промышленного парка. Но национальный характер Грини проявляется отнюдь не в этом.

В заводских лабиринтах Гриня взялся развивать собственное… животноводство! Сначала в углу построил клетки для кроликов. Чем кормить? Рядом оказался цех по выпуску квашеной капусты. Гриня взял на себя утилизацию отходов путём скармливания ушастым животным. По весне нацедил берёзового соку и поставил на нём горилку. Затем откуда-то привёз парочку маленьких поросят, скрещённых с дикими кабанами, которые не боятся морозов и живут прямо на улице. Теперь у него на столе всегда есть сало! Своими руками Гриня собрал инкубатор и закупил по дешёвке оплодотворённые яйца кур-несушек, белых и мускусных уток, гусей. Гриня не спал ночами, переворачивая яйца через каждые два часа, помогая птенцам проклёвываться из скорлупы. Грел птичьи выводки под настольной лампой, а заодно свою замёрзшую душу, глядя на чудо природы – маленьких беспомощных цыплят. Вслед за ними у Грини вылупились на свет три десятка цесарок, с виду похожих на пингвинчиков.

Вечерами после работы Гриня строит для своих питомцев сарай. Словом, назло непростой судьбе возводит свой «хохлятский мир», в котором он когда-то вырос. И на все замечания со стороны подённых работников, кормящихся из магазина, отвечает ёмко и коротко: «Не учи хохла жить!» Ему не страшны никакой кризис, никакая оптимизация, реформа или другие обстоятельства, которые, как обычно, не облегчают жизнь простых россиян. А нам остаётся лишь восхищаться Гришей, его непреодолимой жаждой жизни!


← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление номера

Добавить комментарий