Олег Дмитриевич Рогов

Приятно вдруг узнать, что твои статьи использует в работе профессиональный экскурсовод. «Газету “Вера” читаю более десятка лет, – рассказывает Олег Дмитриевич Рогов, – уж и не помню, где и когда первый раз её увидел. Смотрю: а ведь это по моей теме – в те края я паломников вожу! Стал собирать и читать все выпуски подряд. Накопится большая пачка – с собой в поездки беру, людям газеты дарю». От его слов даже загордился немного. А потом устыдился. Экскурсовод со знанием дела стал рассказывать о святынях Русского Севера… Уж насколько знаю я Карелию, а ничего не слышал о Сяндемской пустыни, построенной во имя Пресвятой Троицы. Про другой Троицкий монастырь, Зеленецкий, –только краем уха. А экскурсовод ездит туда с самых первых дней, как только начали они возрождаться. О некоторых говорят – ходячая энциклопедия, а о нём можно сказать иначе: живая энциклопедия. Потому что многие сведения православного гида почерпнуты из самой жизни.

«Белогвардейский след»

Встретились мы с ним в Питере у метро «Фрунзенская». «Я буду в джинсовой куртке, ну и по седым волосам в толпе меня определите», – по телефону предупредил Олег Дмитриевич. Уже по этим признакам можно было догадаться: человек он с большим жизненным опытом, при этом не сидит на месте.

Был час пик, толпы спешащих людей обтекали нас, и этот рабочий ритм большого города задал тон и нашему разговору.

– В Церковь давно пришли? Семья была верующей? – начинаю сразу с «обязательных» вопросов.

– Отец был полковником и, естественно, партийным. Мама – кандидат физико-математических наук, работала на космос в закрытом институте, где тоже особый режим был. Крестилась только в 63 года. Так что ничего о вере я не знал. Но уже в школе потянулся к религии – просто из протеста против, так сказать, советской действительности. Учился я в хорошей ленинградской школе, с углублённым преподаванием истории и литературы. И на уроках такое выдавал: «Зачем было революцию делать? При царе в церковь ходили, значит, и нам надо».

– А как экскурсоводом стали?

– Институт культуры закончил и курсы экскурсоводов. Три года в государственной конторе проработал, в ГЭБе. Это экскурсионное бюро. Затем, в 85-м, меня оттуда попросили с формулировкой «за православно-белогвардейскую подачу экскурсионного материала». После этого пошёл в сторожа, присоединился к «поколению дворников и сторожей», как Гребенщиков в ту пору пел.

– Интересно! Будучи студентом, я ведь тоже в 85-м сторожем в Ленинграде работал, в музее. А вы где? – спрашиваю.

– Я? Ворота отворял. В епархиальном гараже при семинарии.

– О, серьёзное место, не так просто туда было попасть…

– Так я по знакомству устроился. В семинарию хотел поступать. Сейчас понимаю, это было несерьёзно, какой-то протест мною двигал. А тут ещё власти палки в колёса ставили, за мной ведь тянулся «белогвардейский» след из ГЭБа. Но один очень умный батюшка отговорил. Начал он с простой вещи: «Ты видал хоть одного попа здорового?» – «Нет, не видал». – «Во-во, вы нам мешок грехов приносите каждый, а мы через себя пропускаем. Ты что думаешь, это здоровья прибавляет? Зачем тебе это?» Мудрый дядька был. К нему я пришёл через общих знакомых, он тогда в посёлке Сиверский на приходе служил, недалеко от Выриц. Звали его игумен Прокл. Говорил мне: «Семинария – это не твоё. Тебя Господь поставил на одно дело, им и занимайся, не растрачивай талант». Это он про экскурсии. И продолжил: «А то у нас как зайдёшь в кочегарку – богословские чтения, зайдёшь в сторожку – философский диспут. Вас для этого учили?»

Помните то время? Люди с высшим образованием в этакий затвор уходили. Со мной в одну смену приятель работал на соседней точке, другие ворота открывал. А сейчас он игумен Нестор, книжки пишет о петербургских новомучениках. Ещё в нашу смену дворник работал, а сейчас – заслуженный протоиерей. Ну а я пошёл по своей стезе, как и благословил отец Прокл. Царствие ему Небесное – в прошлом году он почил на Симбирской кафедре в сане митрополита. Кстати, коренной питерец, он родился здесь в самое тяжёлое время блокады, в 1943-м. Его очень верующие бабушка и дедушка жили в Вырицах, они и воспитали будущего митрополита. Когда вожу экскурсии туда, то вспоминаю своего первого священника…

– Сами по церковной линии так и не пошли?

– Когда для дела понадобилось, то закончил епархиальные курсы катехизаторов – для экскурсовода этого достаточно.

– А православных паломников возить когда начали?

– В середине 90-х. Сначала просто прохожих собирали на Дворцовой площади, объявляли через мегафон. Когда появились паломнические службы, упорядоченней стало. Сейчас-то почти каждый приход паломничества организовывает, а тогда всё делалось впервые.

Бабушка у нас была такая, Мелитина Анатольевна Ладинская, вот она и стояла у истоков паломнического движения в Петербурге. Год назад покинула нас, на 84-м году жизни. Говорила, что Бог ей силы даёт, ведь до самых преклонных лет группы водила. Как-то приехала в Горицы, поднялась на гору Маура, где преподобный Кирилл Белозерский молился, и почувствовала себя легко-легко. Вниз спустилась и заметила, что у неё отёки ног, которыми страдала, сами собой прошли. По благословению отца Василия Лесняка она создала известную сейчас паломническую службу «Паломник», но сама профессиональным экскурсоводом не была, параллельно преподавала английский язык в колледже.

Так всё начиналось, на голом энтузиазме. Главное, никто нам не мешал. Раньше-то как было? Проверяющий под каждым кустом, а то «подсадка» в группе окажется, не сразу и заметишь. Ещё работая в ГЭБе, вёз я как-то туристов по Петергофской дороге, рассказывал о Великой Отечественной войне и более ранней истории, как цари Петергоф обустраивали. В конце один из группы подошёл: «А почему вы Ленина ни разу не упомянули?» Отвечаю: «Так он же помер в 24-м году, не дожил до Великой Отечественной». Турист мне в ответ, что Ленин живее всех живых и так далее. Я огляделся, нет ли рядом лишних ушей, и высказал, что думаю. Потом оказалось, что это не совсем турист, и в моём личном деле что-то там отметили.

– Разве тексты экскурсий заранее не визировались?

– Конечно, методисты требовали тексты. И это нормально, так качество экскурсий поддерживалось. А сейчас… Мне водитель одного туристического автобуса недавно сказал: «У тебя знаешь кто методист? Рубль». Если публике не понравишься, другого экскурсовода пригласят, а ты гуляй.

Вообще, хотя бы минимальный контроль нужен. А то чего только не услышишь и в турпоездках, и в паломничествах. Путают даты, факты, названия памятников. Молитвы самочинные читают, мирским чином паломников маслицем помазывают – построят в шеренгу, помажут и бегом-бегом по святым местам. А ещё были такие чудотворцы – у метро рекламки раздавали, зазывали поехать «на отчитку». В Псковской епархии двое священников имели послушание от беснования отчитывать, вот туда и зазывали. Не бесплатно, конечно. Взял я благословение у священника, подошёл к ним: «Ребята, вы что творите? Разве можно бесов “на всякий случай” изгонять? Вы эдак, наоборот, их привадите!» Или, бывает, едут ночью в автобусе, лампочку включат и акафист вслух читают. Молитва – это важно. Но людям и отдохнуть надо, чтобы утром не ходили как сомнамбулы. Во всём важна мера – и в молитве, и в краеведческом сопровождении, ведь излишняя говорильня экскурсовода тоже отвлекает от главного. Тут специальных инструкций нет, эту меру сам гид должен чувствовать.

Троица у озера

Храм Пресвятой Троицы. Сяндемская Успенская женская пустынь (фото Игоря Степановича)

– Свою первую православную экскурсию помните?

– А как же! В 80-е годы, когда ещё никаких паломничеств не было, я часто ездил в Псково-Печерский монастырь, сам по себе. А в 92–95-м учился на катехизаторских курсах, и начальство епархиального училища предложило: «Слушай, ты же экскурсовод, организуй поездку в Печеры наших слушателей». Ну, поехали большой группой, все свои. Там и гостиницы не было, у бабушек на полу вповалку спали. Эта было первое организованное мной паломничество. Затем ездили по монастырям, которые тогда находились ещё в руинах: Тихвинский, Александро-Свирский… В Варлаамо-Хутынском, фактически в развалинах, уже молился отец Макарий, и с Пюхтиц прислали матушку Алексию, молодую монахиню. Паломников я туда много раз возил, в том числе потому, что записки о вечном поминовении у них оказались самыми недорогими. Толстые такие тетрадки с именами, и монахини, несмотря на свою немногочисленность, постоянно молились.

Незабываемое время! Всё только начиналось, такой православный дух царил… Я и сейчас стараюсь возить людей туда, где начинается возрождение. С одной стороны, наши приезды – это помощь восстановлению, хоть какая-то копейка от пожертвований паломников. С другой – они сами пропитываются этим духом.

– А конкретно куда возите?

– Про Сяндебу слышали?

– Нет…

– Это в Карелии, в часе езды от Олонца. Там с 2011 года возрождается монастырь на берегу лесного озера. Сейчас он женский и носит название Успенского, а прежде был мужским, во имя Пресвятой Троицы. Ещё в 2009-м местный мужик Антонов вместе с сыном поставил на мыску среди берёзок Троицкий храм-часовню (см. фото на первой странице выпуска), вот с этого возрождение обители и началось.

– Что интересно, – продолжил свой рассказ экскурсовод, – этот Троицкий монастырь основал ученик Александра Свирского. Из русских святых преподобный Александр был единственным, к кому, как к Аврааму, приходил Господь в образе Трёх Ангелов. И, скорее всего, Сяндемская Троицкая пустынь как-то связана с этим событием.

Ученика звали Афанасий, родом олончанин. Ещё юношей он прибыл на Валаам под духовное руководство преподобного Александра, который там подвизался. Когда отец Александр ушёл на Свирь пустынножительствовать, Афанасий последовал за ним. Неизвестно, был ли он там в 1508 году, когда к преподобному Александру пришла Троица. В житии говорится лишь об одном чудесном явлении, свидетелем которого Афанасий точно был. Увидев Божию Матери с Богомладенцем, Афанасий «пал на землю и лежал как мёртвый». После чего преподобный поднял его, и они всю ночь молились.

Когда преподобный Александр умер, Афанасий одно время был игуменом. Но предпочёл всё же уйти в глухие карельские леса. Там, на перешейке между озёрами Сяндемское и Рощинское, выстроил себе келейку. Когда к нему присоединились любители пустынножительства из Свирского и Валаамского монастырей, он поставил первую церковь – Троицкую. Сохранилась грамота от 1 марта 1577 года, выданная новгородским архиепископом: «И будет так, как нам строитель Афанасий бил челом, и та его пустынь будет стоять на Софийской земле в диком лесу, и я его благословил в той пустыни монастырь устроить и церковь поставить во имя Святой Живоначальной Троицы». Преподобный Афанасий дожил до глубокой старости, погребён был на мысу Рощинского озера.

Ну а дальше обычная для тех мест история. Ливонская война, шведы сжигают пустынь вместе с Троицкой церковью – монахи успели только утварь и колокола спасти, утопив их в озере. Спустя тридцать лет на том же месте опять строят Троицкий храм, и в пустыни подвизается около десяти монахов. В начале XVIII века после пожара копали ров и вскрыли могилу преподобного Афанасия. Мощи его оказались нетленными. Даже чётки и разрешительная молитва в руках угодника были совершенно целы. После освидетельствования мощи захоронили на том же месте, на мысу.

Больше всего монастырь пострадал в 1941 году. Там проходил оборонительный рубеж, и все здания были разрушены. Обломки их разобрали местные жители на кирпичи. Вот на такое голое место из Важеозерской женской пустыни и приехали монахини во главе с матушкой Варварой (Ивановой). В 2011 году её поставили там игуменьей. Уже срублены деревянный храм, жилые и хозяйственные постройки, пустынь начала жить. Но обитель постоянно нуждается. Цемент, арматура, гвозди, даже картриджи для принтера – всё это собирают с мира по нитке.

Паломникам там нравится. Тихое красивое место над озером, добрые монахини. А мне особенно нравится храм-часовня среди белоснежных берёзок. Молитва там такая светлая…

Пути-дороги

– А любимый маршрут у вас какой? – спрашиваю православного экскурсовода.

– Наверное, в деревню Кикерино. Завтра туда людей повезу.

– А где это, Кикерино? – удивляюсь неожиданному ответу.

– От Гатчины 30 километров. Очень я уважаю тамошнего настоятеля Никольского храма, отца Сергия Городенского. Ему лет 70, но ещё бодрый, сам всё паломникам показывает. Кикерино известно тем, что в нём было подворье Пятогорского монастыря, где матушка Мария Гатчинская приняла постриг. Сам монастырь находится в пяти километрах, но он сейчас в руинированном состоянии. Ещё люблю в Новгород ездить, в Перынский скит.

– А в Питере?

– У Матроны Босоножки нравится бывать, на подворье Зеленецкого монастыря. В сам Зеленец тоже ездим, это час с небольшим от Старой Ладоги. А если по прямой от Тихвина, откуда старец Мартирий вышел, чтобы поселиться там пустынником, то будет 30 километров по болотам. Сам Зеленец – это остров среди бескрайних болот. Дороги туда вообще не было, пока императрица Елизавета Петровна, которая положила начало почитанию преподобного Мартирия, не приказала насыпь сделать, чтобы на карете можно было проехать. В советское время по этой насыпи железку проложили, и опять на машине туда не попасть. На этом острове сначала колонию устроили, затем психинтернат, а потом вообще забросили – и почти пятнадцать лет уникальный монастырский комплекс XVII века простоял в лесу, никем не посещаемый.

– Там ведь Троицкий монастырь был, как и в Сяндоме?

Свято-Троицкий Зеленецкий монастырь среди лесов и болот

– Да, Свято-Троицкий Зеленецкий мужской монастырь. Ещё его называли Мартириевой Зелёной пустынью. Сейчас настоятель там игумен Пахомий (Трегулов). Он как приехал в пустынь с несколькими братьями в начале 90-х, так и продолжает её восстанавливать. Работа огромная. С того же времени, с начала 90-х, я и вожу туда группы. Прежде добирались сначала до города Волхов, затем садились на местный поезд – из двух вагонов. А когда лесовозная дорога появилась – десять километров без асфальта, – то проще стало. Спасибо лесозаготовителям.

– Экзотический маршрут получается, – удивляюсь.

– Ну, мы не за экзотикой ездим. Хотя публика у нас разная бывает. Большинство-то желает прикоснуться к святыням, другие отправляются ради интереса – они только начинаются воцерковляться. А есть и такие, кто любит просто путешествовать и покупается на то, что паломнические службы ценники выставляют значительно меньшие, чем турфирмы. Так что искушения в пути всякие могут быть – от бытовых до идеологических.

– А идеология к паломничеству каким боком?

– В Царском Селе бывали? Екатерининский собор представляете? Рассказываю историю. После войны Царское Село было в хлам разбито, и власти ничего лучшего не придумали, как над алтарной частью разрушенного собора поставить памятник Ленину. А в начале 90-х добрые люди рядом с ним поставили девятиметровый крест, вырезанный на Соловках. И стали проводить регулярные крестные ходы ко кресту, чтобы отмолить место и начать восстановление храма. Это не понравилось местным анпиловцам, есть такая малочисленная коммунистическая группировка. Дело закончилось рукопашной, когда они с кулаками бросились на крестный ход. Вызвали ОМОН. Прошло немного времени, и добрые люди как-то ночью пригнали строительный кран, памятник Ленину сняли и отвезли в другое место, близ местного РОВД. Отца благочинного после этого таскали по инстанциям чуть ли не полгода. Место освободилось – и началось строительство храма. Закончили его ударными темпами в 2010 году. Ещё отделка внутри продолжалась, а Святейший благословил уже служить.

– Вы участвовали в этом?

– Крест устанавливали и боролись за храм хорошие мои знакомые. Так вот, во время экскурсии рассказал я эту историю. А вечером звонок из организации, которая меня нанимала экскурсию вести: «На вас жалоба, что вы нелицеприятно отозвались о нашем выдающемся политике Владимире Ильиче Ленине».

– И что, отставили от работы?

– Нет. Наниматель жалобщику так ответил: есть экскурсии по ленинским местам, вот и пользуйтесь их услугами. Похоже на анекдот, но, как видите, до сих пор нас эта идеология преследует.

– А в самом Питере какое у вас любимое место?

– Часовня Ксеньюшки Петербургской. Без неё город-то и не представишь. Мой дом в пятнадцати минутах ходьбы от Смоленского кладбища. Какие могут быть любимые места? Те, где мы выросли, где начали в церковь ходить. А паломничества – это другое, там мы в вере укрепляемся.

– Начинается сезон паломничеств. Что бы посоветовали тем, кто отправляется в путь?

– Главное, чтобы люди знали, зачем они едут. И перед поездкой хотя бы прочитали жития тех святых, кому собираются поклониться. Какой-то труд надо приложить, паломничество – не туристическое ротозейство. И перед выездом помолитесь угоднику Божьему, к кому едете. Вот мы на днях за шесть дней проехали по всей Центральной России, читали молитвы и акафисты всем святым, которые подвизались в посещаемых местах. И всё у нас как по маслу прошло, даже ГАИ ни разу не пристало. И в группе никаких раздоров. Это важно. А то бывает, за благодатью поедут, а в дороге столько искушений нахватают, что уж лучше бы на месте сидели.

* * *

Перед расставанием обмениваемся контактами. Удивило, что у Олега Дмитриевича, коренного питерца, нет электронного адреса. Экскурсовод старой закалки – краеведческие сведения у него не в компьютере, а на карточках и в обширной памяти. Словно угадав мои мысли, вздохнул он на прощание:

– Бегаем, пока ноги носят. Один дед, учитель мой, с экскурсиями бегал до 86 лет. Другая экскурсовод доработала до 79. Третий за полчаса до последней экскурсии – уже выходить собирался – внезапно от инфаркта помер.

– Дай вам Бог здоровья…

– Да всё слава Богу. Другой жизни и не представляю. Посади меня в офис, так сразу заболею.

Экскурсовод пошёл обратно в сторону метро. Вспомнились его слова: «На машину себе не заработал, не денежная у нас работа. Но зачем мне машина? Куда надо, я и так с паломниками езжу».

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска