Рассказ о последнем бое танка КВ-1, изменившем, возможно, ход истории

…Танк остановился, и стало ясно, что всё: отъездился.

Такое часто случалось с этими гигантами – КВ («Клим Ворошилов»), которые весили от 47,5 до 52 тонн. Для сравнения: Т-55, куда более мощная машина, созданная по итогам войны, была раза в полтора легче, намного надёжнее, а за спиной имела первоклассную ремонтную базу. Во время отступления 1941-го КВ были обречены. Лишь немногие из них погибли в бою. Большинство вышло из строя из-за поломок. Часть пришлось бросить, потому что закончилось топливо. Солярки эти гиганты потребляли столько, что хватало лишь на короткий марш-бросок и бой.

Это если говорить о недостатках. Но было и одно серьёзное достоинство. Броню КВ немецкие противотанковые пушки пробить не могли, разве что заклинить башню, сосредоточив на ней огонь целой батареи. Бороться с танком могли лишь 88-мм зенитки, но их у немцев было немного. Поэтому даже обездвиженный КВ представлял собой крепость, и дело было только за смертниками, готовыми её защищать.

Экипаж танка, о котором наш рассказ, принял решение драться до конца.

Это случилось на третий день войны, недалеко от литовского городка Расейняй. О судьбе этой машины в СССР долгое время ничего не знали. Танкисты числились пропавшими без вести, их последний бой мог кануть в Лету, но Бог судил иное. Сейчас мы знаем, что один-единственный танк два дня сдерживал наступление германской танковой дивизии. Много это или нет? Не то что день – каждый час имел решающее значение. Два дня – это тысячи спасённых жизней советских воинов. Это новые рубежи, выросшие на пути фашистов.

* * *

Я вспомнил об этом, когда накануне Дня Победы в Сыктывкаре появился баннер с огромным лицом Иосифа Сталина и с маленьким солдатом, водружающим красное знамя на Рейхстаг. Разгорелись споры о роли генералиссимуса в Победе. Мнения были самые разные, но чаще других встречались полярные точки зрения. Одни заявляли, что Сталин негодяй, который никакого отношения к Победе не имеет, а победил народ. Другие утверждали, что без гения вождя Победа была невозможна.

Мне лично баннер не понравился, но не потому, что там помещён портрет Сталина. Просто безликий солдатик со знаменем как-то сразу исчезал из памяти, пока снова не увидишь – не вспомнишь. Создавалось впечатление, что войну выиграл один человек, а ведь даже Христос на иконе, которая помещена над алтарём каждого православного храма, изображён в окружении учеников.

В связи с этим вспоминаются слова, приписанные как раз Иосифу Виссарионовичу: «У нас незаменимых нет». На самом деле это французское выражение, которое понравилось американским политикам, они время от времени им щеголяли. Так вот, чем дольше я знакомлюсь с историей, тем отчётливее понимаю обратное: у нас не было заменимых. И Сталин во время войны был столь же незаменим, как многие и многие из тех, кто сражался с фашизмом, в том числе безымянные герои. История – не полотно, написанное широкими мазками, она состоит из множества деталей, где каждый человек, исполнивший свой долг, очень важен. Вот почему я хочу рассказать сегодня историю о бое, который дал экипаж танка КВ-1, – она очень хорошо поясняет эту мысль.

* * *

Подробности этой истории стали известны благодаря свидетелю – германскому офицеру-танкисту Эрхарду Раусу, закончившему войну в должности командующего танковой армией. В книге его мемуаров из 427 страниц 12 посвящены двухдневному бою с русским танком близ Расейняя. «Путь от Восточной Пруссии до пригородов Ленинграда занял у нас 68 дней, – писал он, – из них два дня пришлись на сражение с одиноким русским танком». Это, похоже, было самое яркое впечатление одного из лучших танковых военачальников Германии, генерал-полковника Рауса, за все четыре военных года.

Шестая танковая дивизия Вермахта была разделена на две группы или бригады, как называл их Раус. Он командовал более сильной из них, более слабой – подполковник Эрих фон Зекендорф. 23 июня одно из подразделений Рауса попало под огонь снайперов, занявших позиции на фруктовых деревьях. Были убиты несколько немецких офицеров. Наши ребята-снайперы выбрали удобную, но безнадёжную позицию. Немецкая колонна оттуда была видна как на ладони, однако небольшой сад не оставлял надежды покинуть его незамеченными. Бойцы пожертвовали собой, задержав фашистов примерно на час. Один драгоценный час – нередко этого хватало нашим частям, чтобы избежать окружения. Стоил этот час неимоверных усилий, ведь гитлеровцы в первые месяцы войны, по воспоминаниям фронтовиков, были как будто заговорёнными: они были точно механизмы, которые невозможно остановить.

В первые дни гитлеровцам из шестой танковой дивизии удалось захватить в плен около двадцати красноармейцев. Их посадили в грузовик и отправили в тыл. Когда шофёр увидел русский танк, он затормозил. Пленные бросились на него и на конвоира, но не слишком удачно: конвоир в упор открыл огонь из автомата. Часть наших бойцов погибла, но остальные смогли бежать.

«Эта маленькая драма стала первым признаком того, что единственная дорога, ведущая к нашему плацдарму, заблокирована сверхтяжёлым танком КВ-1», – писал Раус.

* * *

Как он там оказался, этот танк? После того как немцы взяли Расейняй, последовала ответная атака нашей 2-й танковой дивизии. Она сильно потрепала группу Зекендорфа, но вынуждена была остановиться, а потом отступить из-за нехватки горючего и боеприпасов. Однако экипаж одного из наших танков увлёкся и заехал слишком далеко. Вернуться не получилось, очевидно из-за поломки, оставалось ждать подхода своих. Никто не знал, что они вернутся лишь через несколько лет. Немцы тоже не знали и сильно тревожились.

«Русский танк вдобавок сумел уничтожить телефонные провода, связывающие нас со штабом дивизии», – жаловался Раус много лет спустя. Он боялся, что за одним танком придут другие, и велел занять оборону. Немцы даже заминировали дорогу, в их рядах явно царила лёгкая паника. Раус был первоклассным танковым начальником, что много раз доказал впоследствии, однако проклятый КВ лишил его покоя.

«Время шло, но вражеский танк, заблокировавший дорогу, не двигался, хотя время от времени стрелял, – сообщал он. – Своим огнём он уже поджёг 12 грузовиков со снабжением, которые шли к нам из Расейняя. Мы не могли эвакуировать раненых в боях за плацдарм, и в результате несколько человек скончались, не получив медицинской помощи, в том числе молодой лейтенант, раненный выстрелом в упор. Если бы мы сумели вывезти их, они были бы спасены. Все попытки обойти этот танк оказались безуспешными. Машины либо вязли в грязи, либо сталкивались с разрозненными русскими подразделениями, всё ещё блуждающими по лесу».

Стояла сильная жара, которая усугублялась для экипажа КВ с каждым его выстрелом. Находиться внутри стальной коробки было невыносимо, но танкисты как-то терпели. Они уже переступили какую-то черту. Когда стало ясно, что подмога КВ не придёт, Раус отдал приказ своим истребителям танков. По его словам, «командир батареи и его отважные солдаты с радостью приняли это опасное задание и взялись за работу с полной уверенностью, что она не затянется слишком долго».

«С командного пункта на вершине холма, – сообщает Раус, – мы следили за ними, пока они аккуратно пробирались среди деревьев от одной лощины к другой. Мы были не одни. Десятки солдат вылезли на крыши и забрались на деревья, с напряжённым вниманием ожидая, чем кончится затея…

Мы следили за происходящим с вершины холма. Неожиданно кто-то предположил, что танк повреждён и брошен экипажем, так как он стоял на дороге совершенно неподвижно, представляя собой идеальную мишень. Можно представить себе разочарование наших товарищей, которые, обливаясь потом, несколько часов тащили пушки на огневые позиции, если бы так оно и было. Внезапно грохнул выстрел первой из наших противотанковых пушек, мигнула вспышка, и серебристая трасса упёрлась прямо в танк. Расстояние не превышало 600 метров. Мелькнул клубок огня, раздался отрывистый треск. Прямое попадание! Затем последовали второе и третье попадания. Офицеры и солдаты радостно закричали, словно зрители на весёлом спектакле: “Попали! Браво! С танком покончено!” Танк никак не реагировал, пока наши пушки не добились 8 попаданий. Затем его башня развернулась, аккуратно нащупала цель и начала методично уничтожать наши орудия одиночными выстрелами… Две наших 50-мм пушки были разнесены на куски, остальные две были серьёзно повреждены. Личный состав потерял несколько человек убитыми и ранеными. Лейтенант Венгенрот отвёл уцелевших назад, чтобы избежать напрасных потерь. Только после наступления ночи он сумел вытащить пушки».

Немцев охватило глубокое разочарование. Здесь нужно пояснить, что 50-мм пушки были новейшим оружием для борьбы с русской бронетехникой, немцы им безоговорочно доверяли. Случившееся вселяло страх. Требовалось найти какой-то новый способ овладеть ситуацией. Теперь все надежды возлагались на 88-мм зенитные орудия с их тяжёлыми бронебойными снарядами. Уж они-то наверняка справятся с русским исполином. Одну такую пушку вывели из боя, который шёл под Расейняем, и начали осторожно подтаскивать к КВ, замаскировав множеством веток. Помогал и чад от грузовиков, уничтоженных КВ. Орудие удалось приблизить к танку на 500 метров. Вся бригада ждала решающего попадания. Но… Дадим слово Раусу:

«Хотя танк не двигался со времени боя с противотанковой батареей, оказалось, что его экипаж и командир имеют железные нервы. Они хладнокровно следили за приближением зенитки, не мешая ей, так как пока орудие двигалось, оно не представляло никакой угрозы для танка. К тому же чем ближе окажется зенитка, тем легче будет уничтожить её. Наступил критический момент в дуэли нервов, когда расчёт принялся готовить зенитку к выстрелу. Для экипажа танка настало время действовать. Пока артиллеристы, страшно нервничая, наводили и заряжали орудие, танк развернул башню и выстрелил первым! Каждый снаряд попадал в цель. Тяжело повреждённая зенитка свалилась в канаву, несколько человек расчёта погибли, а остальные были вынуждены бежать. Пулемётный огонь танка помешал вывезти орудие и подобрать погибших».

Немцы вновь пришли в отчаяние. Была, конечно, надежда, что ночью русские танкисты сбегут, но в это мало кто верил. Штаб бригады заседал несколько часов в поисках решения. В конце концов надумали довериться сапёрам.

«Следует сказать, – продолжал Раус, – что сапёры не без злорадного удовлетворения следили за безуспешными попытками артиллеристов уничтожить противника. Теперь наступил их черёд попытать удачу… 12 счастливчиков с нетерпением ожидали приближения ночи… Русский гигант стоял на том же самом месте, его башня замерла. Повсюду царили тишина и покой, лишь изредка в воздухе мелькала вспышка, за которой следовал глухой раскат. Иногда с шипением пролетал вражеский снаряд и рвался возле перекрёстка дорог к северу от Расейняя. Это были последние отзвуки тяжёлого боя, шедшего на юге целый день. К полуночи артиллерийская стрельба с обеих сторон окончательно прекратилась».

В этот момент какие-то люди подобрались к танку и постучали в люк. Он с лязгом открылся, но никто и никогда не узнает, кто пришёл танкистам на помощь: литовские крестьяне, местные коммунисты, а может, наши окруженцы. По звяканью посуды было ясно, что танкистам принесли еду. У фашистов было большое искушение обстрелять таинственных гостей, но экипаж танка нагнал на них столько страха, что, как писал Раус, «такая атака встревожила бы танкистов и могла поставить под угрозу успех всей операции». В результате сапёры ещё долго ждали, когда русские поужинают и уснут. В час ночи сапёры смогли подкрасться к КВ и, заминировав его, подорвали.

«Задача была выполнена, – не без иронии сообщает Раус, – и сапёры решили, что добились решительного успеха. Однако не успело эхо взрыва умолкнуть среди деревьев, ожил пулемёт танка, и вокруг засвистели пули. Сам танк не двигался. Вероятно, его гусеница была перебита, но выяснить это не удалось, так как пулемёт бешено обстреливал всё вокруг. Лейтенант Гебхардт и его патруль вернулись на плацдарм заметно приунывшие. Теперь они уже не были уверены в успехе, к тому же оказалось, что один человек пропал без вести. Попытки найти его в темноте ни к чему не привели».

Немцы могли понять, почему русские сражались в первый день – рассчитывали на подмогу. Но когда бои затихли в отдалении, экипаж КВ был обречён и должен был знать это. Почему эти люди не хотят спасти свои жизни? Что ими движет?

Начало светать. В полковнике Раусе проснулся пусть заурядный, но поэт: «Лучи утреннего солнца окрасили золотом леса и поля. Тысячи капелек росы бриллиантами засверкали на траве и цветах, запели ранние пташки. Солдаты начали потягиваться и сонно моргать, поднимаясь на ноги. Начинался новый день».

Это было 25 июня. Рауса осенило, что нужно вызвать самолёты-пикировщики, но ему отказали. «Этот проклятый танк требовалось уничтожить любой ценой, – решил он в очередной раз. – Боевая мощь гарнизона нашего плацдарма будет серьёзно подорвана, если не удастся разблокировать дорогу. Дивизия не сумеет выполнить поставленную перед ней задачу». Решено было отвлечь экипаж КВ ложной атакой немецких танков, благодаря этому подтащили ещё несколько 88-мм орудий, «чтобы уничтожить ужасного монстра». Замысел в целом удался. Экипаж КВ увлёкся борьбой с танками врага, в результате чего немецким зенитчикам удалось подобраться к нему, открыв беглый огонь.

«Башня перестала вращаться, – торжествовал Раус, – однако танк не загорелся, хотя мы этого ожидали. Хотя противник больше не реагировал на наш огонь, после двух дней неудач мы не могли поверить в успех. Были сделаны ещё четыре выстрела бронебойными снарядами из 88-мм зенитного орудия, которые вспороли шкуру чудовища. Его орудие беспомощно задралось вверх, но танк продолжал стоять на дороге».

Выжить после взрыва 88-мм снаряда внутри боевой машины, по идее, было невозможно. Немцы подошли поближе и попытались открыть люк КВ, но он не поддавался. В этот момент произошло невероятное. Раус с изумлением наблюдал, как «внезапно ствол орудия начал двигаться и наши солдаты в ужасе бросились прочь. Только один из сапёров сохранил самообладание и быстро сунул ручную гранату в пробоину, сделанную снарядом в нижней части башни. Прогремел глухой взрыв, и крышка люка отлетела в сторону. Внутри танка лежали тела отважного экипажа… Глубоко потрясённые этим героизмом, мы похоронили их со всеми воинскими почестями. Они сражались до последнего дыхания, но это была лишь одна маленькая драма великой войны. После того как единственный тяжёлый танк в течение двух дней блокировал дорогу, она наконец начала действовать».

* * *

До могилы танкистов руки дошли только в 1965 году. Их прах перенесли на братское кладбище. «Заговорила могила у деревни Дайняй, – написал местный журналист И. Лаурайтис. – Откопав, нашли личные вещи танкистов. Но они говорят очень мало. Две баклажки и три авторучки без надписей или знаков. Два ремня показывают, что в танке было два офицера. Более красноречивыми оказались ложки. На одной из них вырезана фамилия: Смирнов В. А. На второй – три буквы: Ш.Н.А. Видимо, это первые буквы фамилии, имени и отчества солдата. Самая ценная находка, устанавливающая личность героев, – портсигар и в нём комсомольский билет, временем порядочно испорченный. Внутренние листки билета склеились с каким-то другим документом. На первой странице можно прочитать только последние цифры номера билета – …1573. Ясная фамилия и неполное имя: Ершов Пав… Самой информативной оказалась квитанция. На ней можно прочесть все записи. Из неё узнаём фамилию одного из танкистов, место его жительства. Квитанция говорит: Паспорт, серия ЛУ 289759, выдан 8 октября 1935 г. Псковским отделом милиции Ершову Павлу Егоровичу, сдан 11 февраля 1940 г.».

На русский язык эта статья была переведена спустя несколько десятилетий. До того момента историкам не было известно об экипаже ровным счётом ничего.

* * *

Камешек, попав в жернова, способен остановить их, пусть ненадолго. Каждый подвиг наших воинов, попавший в механизм вторжения, останавливал ход германской машины – где на минуту, а где на несколько часов или несколько дней. Могли бы мы потерпеть поражение в этой войне, если бы не снайперы, погибшие среди яблонь под Расейняем 23 июня, не Павел Ершов, В. Смирнов, Ш.Н.А и четвёртый – неизвестный? Да, могли. Любой такой камешек способен в корне изменить историю. Вот как велика роль личности в ней.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →

Оглавление выпуска