На меня самое удручающее впечатление производят истории вроде той, что недавно имела место в Бельгии. В католическом храме города Овле собралось семьдесят человек на похороны чихуахуа по кличке Мисс Шива. Участники церемонии привели своих собственных собак, лаем провожавших умершую в последний путь. С другой стороны, один из основоположников современной науки, Рене Декарт, считал, что животные не имеют души, являются чем-то вроде автоматов. Это две полярные, одинаково радикальные точки зрения, причём вторую можно встретить и у православных. Возможно, как реакцию на первую. Ох уж эти реакции. Иногда кажется, что сделать всё не так, как у католиков или протестантов, становится самоцелью.

А бывает и по-другому. Лет двадцать назад в Князь-Владимирском соборе Петербурга я увидел кошку, которая не могла ходить по прямой: вся изгибаясь, она передвигалась как-то мучительно и нелепо. Возможно, у неё были серьёзные проблемы с позвоночником, а может, был повреждён мозг. Я спросил у служительницы, что это всё значит. Ответила она примерно так: «А где, как не здесь, такая ещё нужна?»

Нужно было видеть и слышать, как она это сказала. В голосе были и скорбь, что мир жесток, и отсвет радости, что есть посреди этого мира Святая Церковь, где всякому несчастному может найтись место.

Это было одно из тех событий в жизни, из которых сплетается вера.

Чем дольше я наблюдаю за животными, тем меньше мне понятны утверждения, будто душа животного – это что-то вроде пара, который бесследно исчезает после его смерти. Ведь это лишь мнение, хотя его и придерживается часть Церкви, например святитель Игнатий (Брянчанинов). Иначе, однако, считали святитель Лука (Войно-Ясенецкий) и прекрасный знаток Священного Писания и святоотеческого наследия митрополит Антоний Сурожский.

«Животные были сотворены до человека, а всё сотворённое до грехопадения людей, как известно, было нетленным», – рассуждал святитель Антоний. «Так почему же, – спрашивал он, – в прежнем раю живые существа, которые не являются “образом и подобием Бога”, были, причём нетленными, а в раю будущем их быть не должно?»

Нетрудно представить, какую отповедь может вызвать эта точка зрения. Главный аргумент противников «одушевления» животных таков: «Людей любить труднее, чем преданную тебе собаку или кошку, эти живые игрушки. Но спасаемся мы именно через любовь к людям». Звучит убедительно, но вот какая штука. Любовь – это не что-то такое, что нужно расходовать экономно, иначе закончится. Её чем больше тратишь, тем больше остаётся. Мне сплошь и рядом приходится сталкиваться с этим на практике. Любит человек животных, подобно преподобному Серафиму, любит и людей. И наоборот.

Но самое главное, о чём я хотел сказать: наши городские дети сегодня живут в довольно неблагополучном мире. Родные хотя и нуждаются в их любви, опеке, заботе, им это очень приятно, но в целом достаточно самостоятельны. А ещё родители ужасно заняты, и тогда уже ребёнку не хватает их любви. А душа без того, чтобы дарить любовь и питаться ею, не растёт, вот почему незаменимо подчас присутствие дома собаки – она заполняет собой все пустоты.

Лет восемь у нас дома прожил славный всеми любимый пёс Малыш. Несколько лет назад он попал под машину. У него были сломаны ноги, позвоночник, кости таза, но он продолжал жить. Кто-то отнёс его подальше от дороги, наверное, из самых благих побуждений, в результате я не смог его найти. Дети плакали, а я часами ходил по городу в надежде встретить свою собаку.

Вспоминал один эпизод, случившийся незадолго до этого. Жена играла на пианино, и вдруг Малыш начал вопрошающе смотреть на меня и трогать лапкой – он всегда так делал, когда ему что-то было нужно. В этот раз Малыш подвёл меня к креслу возле пианино, попросился на руки и стал слушать музыку. Он был совершенно счастлив.

…Поиски продолжались, а спустя дней десять нам удалось обнаружить Малыша в ветеринарной клинике «Биос». Там работают чудесные девушки, в которых нет ни того равнодушия, с которым я сталкивался в государственных заведениях, ни духа меркантилизма, которого можно было бы ожидать от частного заведения. Оказалось, что Малыша принесла туда пожилая женщина, представившаяся Инной Васильевной. Она оплатила его лечение и содержание и каждый день навещала, приносила поесть. Малыш от пищи отказывался, приходилось кормить его внутривенно, но Инна Васильевна продолжала ходить. Позже я узнал, что она почти не покидает дома, потому что каждый шаг даётся ей с трудом, вдобавок она плохо видит. Как ей удавалось каждый день преодолевать более километра до клиники и обратно, для меня так и осталось загадкой. По профессии Инна Васильевна врач, во время войны закончила институт в Архангельске. Я испытываю благоговение перед этой женщиной не только потому, что она спасла Малыша. Узнав её чуть лучше, могу сказать, что её любви всегда хватало и на людей, душа её – огромна.

А Малыш очень страдал, и нам не раз говорили, что милосерднее его усыпить.

Мы с женой так не считали. В этот момент я отчётливо понял, что дети, пусть неосознанно, наблюдают за нами и что от того, как мы поступим, будет многое зависеть в их жизни. Буквально из последних денег, которых просто отчаянно не хватало, мы оплатили недешёвую операцию на позвоночнике, и Малыш начал оживать. Я тогда понял, что значит «заживать как на собаке». Прежним он не стал, но, как и раньше, подолгу гулял, продолжал радовать и нас с детьми и соседей – был достопримечательностью и любимцем двора. Малыш прожил ещё несколько лет и умер в этом году в сильные морозы. Мы не знали, как его хоронить, но жена нашла могильщиков, которые вырыли ямку недалеко от кладбища. Похоронили его с его любимой тряпочкой и зелёной чашкой. Для детей эти восемь лет рядом с Малышом много значили, и, конечно, мне хочется верить митрополиту Антонию, что души домашних любимцев не исчезают навсегда.

Я не настаиваю, что это так, в конце концов, мой рассказ не об этом. Он о том, что любви много не бывает.

Оглавление выпуска     Следующая публикация→