Украинский дневник

m-ukr«И зачем вы туда попёрлись, в революцию эту? Острых ощущений захотелось?» – спрашивают меня знакомые. Объясняю им, что на Украину мы выехали 13 февраля, когда ещё никто о возможности кровавого переворота не помышлял, и цель была самая обычная – написать, как живут там наши братья православные. Не верят… Да и я бы тоже не поверил, слишком уж всё совпало.

Редакционная экспедиция Игоря ИВАНОВА и Михаила СИЗОВА в № 703, 704705, 706, 707, 708, 709.


(Продолжение. Начало в № 703–708)

Из путевых записок Игоря Иванова:

Листочек на ветру

Когда хочешь понять мир, в котором ты волею судьбы оказался, главное – правильно настроиться. Для этого нужно постараться самоумалиться. Сказать себе: вот, я просто листочек, который какими-то ветрами занесло в этот край; меня продолжает кружить над землёй, и всё, что я могу, – это смотреть на горы, стоящие тут миллионы лет, на леса, растущие столетиями, на величественные храмы и совсем невеликие хатки с их обитателями… Да, многое у нас на Севере иначе, но всё, что я вижу здесь, принимаю как дар Господень: Он благословил так, потому что знает добродетели, грехи и норов местных жителей, душу здешнего народа…

Об этом думал я, бродя между могил почаевского городского кладбища, сравнивая его с нашими северными погостами. Конечно, беспорядка и заброшенности у нас больше, но, по правде сказать, и тут немецкой аккуратности не наблюдается: и покосившихся крестов немало, и хлама хватает. Благо, что нет здесь бесконечных оград, из-за которых на наших кладбищах не пролезешь. И чего мы заборы городим, разве нужны они усопшим? Памятники на могилах тоже немало могут сказать о живущих. Особенно удивило множество распятий: вот стоит деревянное, словно только что вынесенное из храма, разве что панихидного столика рядом нет, – но это не могила священника, здесь лежит «раба Божия Ангелина».

А вот распятие, изваянное местными умельцами-самоучками: улыбающаяся фигурка, по-видимому, Спаситель: непропорционально длинные руки и декоративный крест с лепестками по краям. Рядом тоже распятие, только под ногами барельефа Христа на месте Голгофы – женщина в широком сарафане, с длинными, до колен, волосами… Видно, похоронены простолюдины. У нас как-то не принято Христа над могилами изображать, а тут – запросто. Думается, не только в католическом влиянии дело, но и в особом, несколько отличном восприятии Бога: здесь Он в быту, на пахоте, за столом, на могиле; Господь скорее Друг и Помощник, чем взыскующий Отец.

* * *

Однако вернусь на час назад, когда мы только что вышли из гостиницы, решив сходить на монастырское кладбище.

По пути к святым вратам обители нужно пройти мимо величественного Троицкого собора, построенного перед Первой мировой войной. Архитектор – Щусев, тот самый, что построил потом на Красной площади мавзолей Ленина. На фасаде вижу мозаики по рисункам Николая Рериха, которого у православных в России принято ругать. А вот поди ж ты, здесь о них как о «строителях храма сего» теперь молятся за каждой литургией.

Стоит Троицкий собор на горе, точно осанистый богатырь с золочёным шеломом на широких плечах, стоит как твердыня православия на западных рубежах совсем не случайно… Ведь главный монастырский собор – Успенский, в котором и Почаевская икона, и стопочка Богородицы, – всё-таки характером не русский, а поляк. Точнее, полячка. Она-то за три с половиной столетия своей жизни, конечно, «оправославилась», но осталась всё же слишком яркой, на молитву не настраивающей. Прекрасная церковь, но не монастырская. Во всяком случае, сосредоточенно молиться в Успенском соборе куда труднее, чем в обычном русском храме: от золота и барочных украшений разбегаются глаза. На стенах – картины в золочёных рамах, а не иконы. Быть может, похожие мысли были у владыки Антония (Храповицкого), когда он решил возвести в Лавре Троицкий храм в традициях сказочной, домонгольской ещё Руси. Мужественный, уравновешивающий католическую женственность изначальных построек монастыря. Ну и ещё это дань справедливости: ведь в своё время ради Успенского собора разобрали первый Троицкий, когда-то стоявший на горе.

…Выходим из святых врат обители, оглянулись – точно шагнули из киота: изображение явившейся в огненном столпе Богоматери как раз над вратами. О небольшом надвратном храмике Рождества Пресвятой Богородицы паломники часто и не подозревают. А дальше – часовня Успения Пресвятой Богородицы. Почаев – место явления Богородицы, и здесь Ей посвящено, кажется, всё. Даже на гербе города Божия Матерь в огненном столпе.

Улица Липовая ведёт прямиком к монастырскому кладбищу, и на ней мы встретим ещё одну каплицу, как на польский манер в этих краях называют часовни. Часовня преподобного Иова Почаевского, стоящая прямо посреди улицы, появилась всего пять лет назад. Вид у неё необычный – устроена она в древнем дубе, в дупле которого, по преданию, часто молился прп. Иов. Хотя отец Захарий изложил нам другую версию: этому дереву почти 400 лет, и оно из тех, что преподобный Иов посадил собственноручно. Остальные спилили, потому что деревья выросли огромные и могли упасть на дома. Почаевский владыка попросил мэра оставить хоть одно.

Отец иеромонах сказал, что дерево ещё живое, на нём листья есть. Ищу их взглядом, но тут спохватываюсь: какие листья, всё-таки февраль!

Недалеко от дерева стоит какая-то допотопного вида легковушка, в которую усаживается целая семья. Ба, это «Трабант» времён ГДР – уникальная пластмассовая машина! Музейный экземпляр!

– Бегает ещё? – спрашиваю хозяина.

– Ещё как! А что ей сделается? – весело подмигивает он. – Уж получше «Запорожца».

Он похлопал своё пластиковое детище, точно кобылу по гладкому лоснящемуся боку, затем вся семья с детишками упаковалась внутрь, и тарахтелка отправилась в путь. Небогато живут здешние обитатели. Полно по улицам ездит тольяттинских «копеек», немало крохотных домишек в одно окно. Конечно, живут люди по-разному, есть и богатые виллы. Земли кругом – чернозём такой, что хоть на хлеб намазывай, но, видно, хлеб достаётся местным крестьянам нелегко.

А храмы везде отстроены и богато украшены. Даже здесь, рядом с кладбищем, прихожане выстроили по-крестьянски усадистый пятиглавый Никольский храм – пусть не такой красивый, как в Лавре, но свой! Так когда-то и на Руси Великой было: среди скромных крестьянских лачуг обязательно возвышался красавец-храм. Теперь-то не так, увы, едва хватает силёнок на небольшие деревянные церквушки, которые раньше, скорее, сошли бы за часовни.

Средиземье

Погуляв по городскому кладбищу, мы с Михаилом уже было направились к видневшемуся впереди кладбищу монастырскому, как внимание задержал вид двух находящихся рядом мемориалов. Оба как будто посвящённые павшим в Великой Отечественной. Только один – советский ещё, над братским захоронением марта 1944-го – всё как полагается, и как мы привыкли: звезда у подножья и поверх стелы, выбитая в камне надпись: «Вечная слава воинам, павшим в боях за честь и независимость нашей советской родины». И имена героев. Прямо на стеле в более поздние времена закрепили чёрный каменный крест, так что и помолиться можно. Казалось бы, для 8-тысячного городка одного мемориала довольно… Венки лежат из живых цветов. Но тут же рядом монумент новых времён: стена с крестом – наподобие того, который мы уже видели возле монастырских стен, где бандеровский пантеон. И надпись: «Бог и Украина – превыше всего. Слава Украине! Героям слава!» Понятно, что под вид мемориала героям Отечественной войны тут мимикрировал уголок славы местных националистов. Но вот что характерно: ни одного венка, ни единого цветочка от православного народа! Видно, знают, каким героям эта стена посвящена на самом деле.

…На монастырский погост мы, увы, не попали. Не заметили, как свечерело: там было уже закрыто. Жаль. Нам рассказывали, что по чьему-то пророчеству 150 иноков, похороненных на нём, будут причислены к лику святых, – хотелось взглянуть и хоть коротенько помолиться у могил угодников. Здесь же, в сторожке, жил Яков Головатюк, прославленный 12 лет назад как преподобный Амфилохий Почаевский. Мне почему-то особенно хотелось побывать у его могилки, потому, может, что запала в память одна деталь его биографии, сходная с эпизодом из жизни моего прадеда. Он во время Первой мировой попал в немецкий плен, работал у какого-то хозяина в Германии и так своим умением работать понравился, что ему после войны предлагали остаться, обещая безбедную жизнь. Но прадед вернулся в своё родное Прикамье. Вот так и преподобный Амфилохий в молодости: в 1912 году его призвали в российскую армию, в фельдшерскую службу, потом он попал в плен и работал в хозяйстве у немца, подкупив того своим трудолюбием и спокойствием. Но тоже не польстился чужбиной, а вернулся в 1919 году на родину. Наверно, в ту пору немало было таких историй. Вот и верь россказням, что русские мужики безрукие да ленивые были.

Мы постояли с Михаилом возле закрытых ворот, почитали всякие объявления; но что делать, куда пойти? Решили направиться дальше – дорога мимо кладбища ведёт в бывший лаврский скит, а ныне Свято-Духов  монастырь. До него не так далеко – каких-то три километра.

Об этом монастыре я знал, что храм преподобного Серафима Саровского в нём был первым в Российской империи, освящённым в честь батюшки. Ещё я читал, что здесь есть необыкновенный колодец, глубиной больше 100 метров. Насколько я понял, в этой обители живут монахи, приписанные к Лавре, немало среди них и россиян.
Мы шли полями – по правую руку за деревья опускалось солнце, по левую вдалеке виднелись купола Свято-Духова собора, совершенно русского по архитектуре. Между прочим, монастырь здесь возник раньше Почаевского, без малого восемь веков назад, но был разрушен, и в начале прошлого века его возродили.

Дорога пустынная, идём беседуем, и в какой-то момент, когда подходили к монастырю, я обернулся. Увиденное и сейчас перед моими глазами: Почаевская гора с прекрасным белым златоглавым городом монашеским на фоне заходящего в тучи солнца. Картина и грозная, и волнующая одновременно. Этот волшебный город – что же он напомнил мне?

– Слушай, Михаил, ты ведь читал Толкиена – «Властелин колец»? Да и фильм наверняка видел?

– Конечно. И что?

– Посмотри туда, – показал я в сторону Лавры. – Тебе это ничего не напоминает? Например, Крепость Солнца Минас Анор?

Михаил как-то неопределённо покачал головой.

– Буквального сходства, может, и нет. Но понимаешь… Бывает так, что не только реальность со временем становится мифом, но и вымысел иногда воплощается в явь. Помнишь, ты рассказывал, как однажды беседовал с женщиной, наяву увидевшей в облаках отра-зившуюся за тысячу километров её родную деревню? – вдруг вспомнил я. – Вот так и слово философа и писателя разве не может воплотиться в действительности?..

Пока я говорил, потрясённый своим «открытием» и поминутно оглядываясь на постепенно тающую в сумерках «Крепость Солнца», мы вошли в монастырь. Не встретив ни единой души, мы поднялись по дорожке на скит-гору, по ступеням вошли в храм Сошествия Святого Духа. Всенощная уже началась. Свет был выключен, служба шла при свечах. Ощущение радости и волнение от приоткрывшегося тайного смысла нашего путешествия не покидало меня. Мы решили остаться и молиться здесь, в храме.

Возвращались в Лавру мы уже в полной темноте, двигаясь на огни Белого города.

* * *

На следующий день нам предстояло ехать в Киев. Ничего хорошего дорога не сулила: вполголоса все мрачно говорили о чём-то чрезвычайном, произошедшем в Киеве. «Давно пора было разогнать этот майдан, – не раз слышал я, – а теперь что, теперь – война».

Мы попытались разведать доступные пути в столицу, но с запада они – как автомобильные, так и железнодорожные, – по сообщениям СМИ, были заблокированы. Тогда мы с Михаилом нарисовали себе обходной маршрут – решили ехать через Тернополь, далее поездом до Умани, так, чтоб заехать в Киев с юга.

Михаил тем временем вычитал где-то в Интернете, что на Лавру готовится нападение. Точнее, оно даже уже состоялось – только как-то так, что мы ничего не заметили. Может быть, настойчивый колокольный звон сегодня около полудня был сигналом об этом для монахов?

Я пошёл в нашу келью собирать вещи, а Михаил отправился разузнать, что же на самом деле случилось. Вернувшись, рассказал, что никаких попыток захвата Лавры не было – обычная журналистская «утка». Но тем не менее к святым вратам монахи подогнали здоровенный грейдер, который, если на нём въехать в ворота, по ширине полностью бы перегородил проход, даже если бы удалось ворота сломать. Ну а чтоб сломать не получилось, монахи проверяли дополнительные крепления ворот в виде двух толстых труб, вдвигаемых в боковые стены для фиксации кованых врат, чтоб их нельзя было выбить каким-нибудь тараном или, например, трактором.

Это мы заметили, уже когда выходили из монастыря, отправляясь на автостанцию. Шли наугад, не зная расписания. У монастырских стен развевался вывешенный кем-то зловещий бандеровский флаг. Было чувство, что тучи сгущаются. Неожиданно, когда мы шли на автостанцию, рядом притормозила легковушка.

– Вам куда? – дружелюбно окликнул нас водитель.

– Да нам недалеко тут, до автостанции…

– Садитесь, подвезу. Да не стесняйтесь, бесплатно.

Ехать действительно было недалече, но мы успели-таки разговориться, сообщить водителю, что пытаемся выехать в Киев, но не знаем, как это лучше сделать.

– Вам, можно сказать, повезло. Через несколько минут от автостанции пойдёт автобус на Киев – на нём и уедете.

– А как же перекрытые трассы, отмена рейсов?

– Уже разблокировали. Да вы не беспокойтесь, это наш водитель, прорвётесь, если что.

Спустя полчаса мы уже ехали в пустом автобусе по направлению на восток, в Киев. Водитель – судя по количеству икон на передней панели, человек православный – без умолку разговаривал со сменщиком, обсуждая события в Киеве и ругая на чём свет стоит майдан. По дороге несколько раз нам встретились баррикады из покрышек (одна даже горела), рядом с которыми стояли какие-то хмурые люди и то ли пропускали, то ли задерживали автотранспорт. Наш автобус, постепенно наполнявшийся пассажирами, ехал беспрепятственно, только на одном таком «пропускном пункте» водитель высунулся в окно и что-то сказал человеку с повязкой на рукаве, и тот благосклонно отошёл в сторону, пропуская нас. Я решил, что не иначе как наш шофёр знает некий секретный пароль. Но, продолживший движение, он вовсе не был рад этому, а только сердито пробурчал: «Знаем мы ваших героев… Монахов убивать, храмы грабить – вот их геройство».

О чём он – я понял, только когда мы уже под вечер въезжали на территорию автостанции в Киеве, которую тоже охраняли «самооборонцы». Человек в полувоенной форме, перед тем как открыть шлагбаум, громко и с вызовом произнёс: «Слава Украине!» А водитель ответил в окно: «Героям слава!» – и проехал на стоянку. Выходя из автобуса последним, я задержался у кабины и спросил: «Это что у вас было на пропускном пункте – пароль или такой “прикол”»? Водитель махнул рукой и хмыкнул: «То и другое одновременно».

Pages: 1 2

Добавить комментарий